Над картой Родины
Шрифт:
Решение о подъеме целины и залежи было принято Пленумом ЦК партии в начале марта 1954 года.
В степях на востоке морозы достигали сорока градусов. Все покрывал снег — и волнистые увалы Общего Сырта за Саратовом, и полотую покатость Южного Урала от Чкалова до Кустаная, и подступы к казахскому мелкосопочнику у Акмолинска, и чуть взволнованную «гривами» плоскость Западной Сибири — в Барабе между Омском и Новосибирском, в Кулунде под Барнаулом. Вся эта земля была засыпана снегом — под ним не разберешь, где зябь, поднятая с прошлой осени, где залежь недавняя, еще мягкая, без дернины, не успевшая сменить бурьян на пырей, а пырей на тонконог и типец, где залежь многолетняя, с плотным дерном,
Но люди знали, что весна в тех краях обычно бывает быстрая — грянет солнцем, сгонит снег с полей и начнет под ветерок сушить почву. Пробьет час выходить с тракторами в степь. Начинать пахоту, особенно под весенний посев, надо при первой возможности, не теряя дня.
Десятки тысяч комсомольцев, отозвавшихся на призыв партии, эшелонами съезжались туда со всей страны. Комсомольцев встречали и развозили по селам. Составляли тракторные бригады и отряды, закладывали новые МТС и совхозы — а новых крупных зерносовхозов на целинных и залежных землях было нужно организовать более ста; разгружали платформы с машинами — Южно-Сибирская магистраль к тому времени уже пересекла степь от Магнитогорска до самого Барнаула и дальше, поезда дошли до «глубинки»; оборудовали далекие станы — в тех краях селения крупны, но редки, невозделанные земли лежат от них иной раз за десятки километров; бурили на воду, рыли колодцы — рек там мало, не все озера пресные. В чистой степи отбирали, вымеряли целину и залежь — готовили новые земли под распашку.
Даже и сам снег-то не лежал в покое — в расчете на добавочную влагу его бороздили снегопахами, нагромождали валами.
И вот настало тепло, земля вышла из-под снега иссиня-черной пашней, сухим травостоем залежи, серо-желтым войлоком целины. В лучах высоко поднявшегося солнца, в еще нерастраченной весенней влажности степь вспыхнула пестротой прострела и горицвета, в зазеленевшей траве пошли сверкать желтые и синие ирисы, разноцветные тюльпаны, золотистые лютики, белые ветреницы.
Вот теперь-то в этом океане цветов и трав и стала видна вся сила нетронутой земли, что разбросалась на громадном пространстве от Волги до Алтая.
Докучаев писал, что Бараба поразительна необыкновенно пышной растительностью своих трав и злаков, свидетельствующей об «исполинской творческой силе» природы. Слово «Кулунда» по-русски означает «трава выше лошади» — пусть это относится к давним временам и преувеличено, но все же такое название о чем-то говорит. Лишь в южных, наиболее сухих местах земля не черная, а коричневая, как кожура каштана, и трава покрывает ее не сплошь, а пучками. Но и там весной все ярко зацвело.
Армия машин была приведена в движение. Еще влажную, сочную землю стал резать стальной лемех тракторного плуга. Дикий ковер весны переливался красками и таял час от часу. Скоро на некоторых, лучших распаханных участках уже посеяли хлеб и он пошел в рост. А на остальном пространстве
Весна, погрозив заморозками, прошла. Температуры возросли. В разгар лета солнце посылает степям Северною Казахстана не меньше энергии, чем тропикам. Размеры возможного испарения в два-три раза превысили поступление влаги, и на целине погасла пестрота и яркость мая. В мерцающих струях сухого и горячего воздуха залоснился перистый серебристый ковыль — своими узкими листьями и волосяным покровом он сократил испарение и приспособился к засухе. На солонцах закраснели мясистые солянки… Теперь уже не целина, поблекшая и выжженная, а колосящиеся, пожелтевшие нивы стали являть силу степного плодородия не потенциального, а действительного, овеществленного человеческим трудом.
К осени созрел хлеб, мы собрали богатый урожай. А рядом на миллионах гектаров темной, взрытой землей раскинулась поднятая целина и залежь — пар под весенний посев 1955 года.
Целина плодородна. Она плодороднее старопашки — в распаханной целине примерно вдвое больше перегноя, зернистее структура, меньше сорняков, больше влаги. На целине урожаи высокие. Особенно хорошо на целине в восточных районах родятся просо и пшеница. О том говорит и поговорка: «просо да пшеница целину любят».
< image l:href="#"/>Те места — самые благодатные для яровой пшеницы и проса. Ведь именно там по обеим этим культурам достигнуты мировые рекорды урожайности: в 1939 году в Алтайском крае колхозница Анна Сергеева, продолжая новаторский опыт бригадира колхоза «Искра» Михаила Ефремова, получила 101 центнер яровой пшеницы с гектара, в 1943 году в колхозе «Курман» Актюбинской области колхозник казах Чаганак Берсиев собрал с гектара 201 центнер проса (вскоре последователи Берсиева этот невиданный урожай зерна еще несколько повысили). Это — рекорды, средняя урожайность не столь высока, но они говорят об огромных возможностях земледелия Востока.
Лучшая в мире твердая пшеница — вот главный дар земледелия восточных районов. Ее-то прежде всего и сеют на целинных землях. Зерно твердой пшеницы идет на высшие сорта муки, на манную крупу, на макароны. Твердая пшеница питательнее всех других потому, что в ней много белка: в канадской пшенице — 12 процентов, а в твердой пшенице наших восточных районов — до 21 и даже 26 процентов. Белка в нашей восточной пшенице много потому, что она растет в материковом климате — жарком и сухом. Ее роговистое зерно почти прозрачно на изломе.
Целина плодородна, но при правильной обработке, при хорошем уходе. Поднимая целину и залежь, нужно, например, срезанную дернину заделывать поглубже, на самое дно борозды, чтобы целлюлозные бактерии, разлагающие остатки растительности, не отнимали азотную пищу у посеянной пшеницы.
Молодую залежь пахать проще, чем задернелую целину, но там есть тоже своде трудности; главная из них — суметь отделаться от сорняков, особенно от пырея, который на нетронутой залежи дает хорошее сено, а на распаханной и засеянной глушит пшеницу.
Словом, каждый район, каждый новый земельный массив требует творческого подхода, шаблон недопустим.
Поднятые летом 1954 года целина и залежь должны дать осенью 1955 года больше миллиарда пудов хлеба. Больше миллиарда пудов — снова осмыслим цифру сравнением. Сбор зерна в предоктябрьской России составлял, как известно, 4–5 миллиардов пудов. В абсолютном выражении — немало, хотя мы теперь и собираем много больше. Товарный поезд, груженный таким урожаем, не только протянулся бы поперек всей нашей страны, но и вышел бы за ее пределы. А мы сразу должны взять четверть того, что собирала вся царская Россия. Вот что такое целина на востоке. Но как же она до сих пор сохранилась?