Над всей Испанией безоблачное небо
Шрифт:
В другие португальские порты тоже зашли с «дружественным визитом» республиканские крейсера с эсминцами. Причем это была согласованная акция — на рейде столицы стоял на якоре флагман Ройял-Нэви быстроходный линкор «Худ», стальной исполин водоизмещение в сорок две тысячи тонн, что намного больше «вашингтонских договоренностей». С ним заявились во всей красе крейсера и эсминцы Королевского Флота, весьма зримый показ, кто на самом деле покровительствует Португалии.
Все просто — настоящий «хозяин морей» наглядно показал сторонникам правления Салазара, что пора изменить политический курс их страны. А против 15-ти дюймовых пушек какие могут быть возражения!
Имелись
— Сеньор министр — только объявили по радио! Антониу Салазар вместе с правительством ушел в отставку, новый кабинет сформировал альмираньте Кабесадаш — список министров утвержден президентом Каморой.
— Этого и следовало ожидать, Луис, — адмирал кивнул своему главному адъютанту Пинсону, что за два с половиной месяца сделал феерическую карьеру, став из теньенте капитаном де фрегата. И еще раз посмотрел на «Худ», пришедший из Гибралтара. Там на всякий случай от итальянских провокаций англичане сосредоточили мощную эскадру из двух линкоров, авианосца, линейного крейсера и трех «графств» — вместе с испанским флотом, они представляли собой более могучую силу, чем все «реджина марине». И задумчиво пробормотал, потирая пальцем переносицу:
— И каково сейчас Санхурхо и Моле?!
Браганса
— Это «регулярес», сеньоры генералы!
Сообщение потрясло Эмилио Молу — он посмотрел на «хефе», но Санхурхо был совершенно растерян, в глазах плескалась тоска. Поражение мятежников в начале сентября обернулось разгромом — после капитуляции Африканской армии, выступления генерала Франко с призывом признать законное правительство, все осознали, что конец очень близок.
Какое продолжение войны с правительственными войсками?! Умами мятежников овладел один призыв — спасайся, кто может!
Отсеченная Наварра первой осознала эту необходимость, но лишь немногие «рекете» пошли в безнадежный поход, стараясь пройти скалистыми Пиренейскими горами. Обе наварские дивизии и португальцы сложили оружие, получив заверения, что расстрелов не будет. И действительно — казни не проводились, а попытки анархистов устроить самосуд с «линчеванием» были жестоко пресечены гражданской «гвардией». К тому же никаких разрушений церквей не происходило, как и казней священников и монахов — их немедленно брали под охрану. Расклеивали повсеместно декреты президента Асаньи, в которых прямо указывалось, что католицизм, как религия, хотя и отделен от государства, но чувства верующих уважаются. Монастыри и церкви остаются за общинами и введении духовных пастырей, и как традиционные сферы жизни и культуры охраняются всеми силами государства. Что наглядно продемонстрировали выделением субсидий для восстановления разрушенных зданий, из расчета, что сами верующие должны собрать две трети необходимых средств, и только тогда одна треть будет немедленно выделена на проведение работ из казны.
Как только о том стало известно в кастильских дивизиях, начался распад. Крестьяне стали массово дезертировать, бросая оружие, и снимая форму — а кое-где выступили против своих же офицеров. И тогда генерал Санхурхо отдал приказ немедленно отходить на территорию Португалии, где им всем обещали покровительство и защиту. Вот только отступление происходило в неразберихе, бросались не только пушки и танки, зачастую на обочинах дорог лежали пулеметы и винтовки, к которым все
Границу перешли всего шестнадцать тысяч человек, в изодранном обмундировании, только со стрелковым оружием и почти без боеприпасов. С ними ушло и семь тысяч гражданских лиц, всех тех, кто особенно настойчиво поддержал мятеж «националистов» — фалангисты и монархисты, помещики и «карлисты», интеллигенты, известные своими крайне правыми взглядами. А вот священники, представители буржуазии и крестьяне остались — республиканцы клятвенно обещали им жизнь и даже свободу.
— Мы не можем сражаться, у нас нет ни пушек, ни снарядов. Одна винтовка на двоих с тремя обоймами, пулеметов мало, — Мола трезво оценивал перспективы борьбы.
— Португальцы нас защищать не будут, у них самих флот восстал. Салазар отстранен от власти, надеяться не на кого. И уплыть не сможем — в портах наши и местные республиканцы, альмиранте Асарола привел эскадру, с ним англичане. Премьер-министром назначен его приятель адмирал Кабесадаш, давний наш ненавистник!
Санхурхо с утра не отходил от радиоприемника, слушая новости, огорчившие всех испанцев до крайности. Разбрасываемые с аэропланов листовки, с обращением президента Асаньи, прочитали все офицеры и солдаты. И хотя многие не верили обещаниям правительства, но ситуация такая, что воленс-ноленс, но приходится только на это рассчитывать.
Других вариантов просто нет!
— Мы обречены на скорую гибель, если попытаемся дать безнадежный бой — проклятые марокканцы нас всех вырежут безжалостно!
— Они сейчас готовы искупить свою вину чем угодно — им прикажут отрезать нам всем головы, с радостью исполнят, — Мола долгое время командовал маврами и прекрасно знал их «милые» привычки.
— А потому, дон Эмилио, раз эти листовки есть пропуск, то немедленно отправляйтесь парламентером в штаб генерала Миахи. Сопротивляться не будем, я прикажу сложить оружие, как только подойдет «гражданская гвардия» и возьмет нас всех под охрану. Так и передайте… Да, вот еще что — попросите отвести в тыл «регулярес»…
Лиссабон
— Мы обошлись без междоусобной войны, в отличие от вас, пусть она в Испании продлилась всего два месяца и не принесла серьезных разрушений. Салазар отправится в изгнание губернатором Анголы, его приспешников мы тоже определим на значимые должности в колониях, подальше от метрополии. Нам тут только очередного переворота не хватает.
— Вполне разумно, не стоит устраивать кровопролитие, особенно когда населения и так не хватает. Лучше отправить соотечественников подальше, потихоньку приживутся на заморских территориях, и белых жителей там станет намного больше, чем арабов или чернокожих, — Асарола хмыкнул, но тут же стал серьезен, тихо пояснив:
— У Испании осталось мало колоний, причем их можно удержать, когда на «черном континенте» начнется всеобщая деколонизация…
— А разве такое возможно?
Кабесадаш пожал плечами, в голосе явственно просквозила ирония. Но посмотрев на испанского адмирала осекся. Спросил встревоженно:
— Когда? Ведь те же негры сейчас в дикости пребывают?
Вроде республиканец, но высокомерие к «людям второго сорта» явственно просквозило в словах. Вот только Асарола уже избавился от снобизма, и уже имел долгую беседу с Асаньей и Хиралем на этот счет. И стоило немало трудов, чтобы два доктора наук, один правовед, другой химик, крайне серьезно отнеслись к его словам.