Надеюсь, она не узнает
Шрифт:
Я отлично понимал, о чём говорит Вера. То же самое произошло и со мной, когда я набрёл недавно на этот парк.
Поэтому я кивнул ей и жестом пригласил пойти гулять.
Мы, разумеется, сразу направились к заветной палатке. Вера заказала себе чай, одну пышку с сахарной пудрой, но я осуждающе посмотрел на неё, и она взяла ещё две.
— Так-то лучше, — сказал я одобрительно.
Я купил пять пышек в комплекте с худшим кофе на свете и был чертовски доволен. Мы съели по две штуки, после чего я прервал праздник ностальгического чревоугодия.
— А у меня сюрприз,
— Никогда не говори матери в декрете, что ей надо немного потрудиться! Я отдыхать приехала! — тут же откликнулась Вера, и я уловил, что она дурачится.
— Ты сильная женщина, справишься, — строго ответил я и, наигранно нахмурив брови, стал командовать дальше: — В общем, надо встать вот сюда, напротив этого дерева, поднести пышку к глазу и смотреть через неё, как будто это пенсне.
Я встал точно так же и вытянул свободную руку с телефоном, чтобы сфотографировать нас. Долго выстраивал кадр, Вера не выдержала и спросила:
— А почему ты не фоткаешь?
— Подожди-ка ещё... Вот, поймал! Высунь язык. Высунь!
Краем глаза увидел, что Вера показала камере язык, как и я, и наконец-то сделал кадр.
— Ну как, сильно утомилась?
— Фух, мне нужен отпуск!
— Ладно, Вер, вот тебе награда за труд и терпение.
Я показал ей то, что снял на телефон, а потом достал из внутреннего кармана куртки фотографию, на которой Рыжий и Солнце, только что окончившие шестой класс, точно на этом же месте около палатки, на фоне того же самого дерева, стояли с пышками у глаз и показывали язык в камеру.
— И вправду машина времени, — прошептала Вера и чмокнула меня в щёку. — Спасибо, рыжий! — и взъерошила мне волосы.
Я заметил, что глаза у неё увлажнились…
— Обращайся... — сказал я и, приобняв её, добавил: — Спасибо за детство, Вера.
Мне стало тепло. Так бывает, когда делаешь что-то правильное ради кого-то другого и видишь результат своих действий. Я видел, как Вера сияла, как она забыла про все свои тревоги и заботы. И, несмотря на сентиментальный блеск в её глазах, она не выглядела грустной. Возможно, я впервые за много лет увидел в ней промелькнувшую тень если и не счастья, то чего-то очень родственного этому чувству.
Я смотрел, как Вера разглядывает фотографии и о чём-то думает с лёгкой улыбкой на губах. Но неожиданно радость стала исчезать, а на смену ей пришли какие-то дьявольские серьёзность и сосредоточенность.
— Костя, я хочу задать тебе один вопрос, — сказала Вера и сделала небольшую паузу, как будто собиралась с мыслями. Затем продолжила: — Давно хотела спросить… Можно? — произнесла она нерешительно, а я отчего-то подумал, что это подводка к какой-то шутке, и решил подыграть.
— Весь во внимании! Спрашивай что угодно, солнце! — зачем-то сказал я и поставил сам себе капкан, добавив: — Клянусь говорить правду и ничего кроме правды!
Язык мой — враг мой.
— Почему тебе сразу не понравилось, что мы с Киром начали встречаться? — выпалила Вера тут же.
Я посмотрел ей в глаза, словно пытаясь найти там правильный ответ. Не потому что хотел обмануть, нет,
И все эти годы я словно убегал от ответа.
46
Вера
Прогулки с Костей я ждала с таким нетерпением, что даже умудрилась рассказать о ней Хэнгу. Абсолютно глупый поступок. Незнакомый парень, чьего имени я даже не знаю, — а я делюсь с ним сокровенным. А встреча с Костей именно таковой и являлась. Не свидание, да. Лучше!
Пожалуй, впервые за последнее время я была по-настоящему чему-то рада. Чему-то, не связанному с Катей, разумеется. А то я так погрязла в домашних делах и проблемах, в воспитании дочери, что уже почти забыла, каково это — отдыхать, дурачиться, смеяться над ерундой… есть плюшки с сахаром и пить пакетированный чай из бумажного стаканчика. Если бы не встреча с Костей, я бы и не подумала покупать такой чай — не вижу смысла покупать то, что я могу легко сделать и дома. И даже одну секунду сомневалась: может, озвучить нечто подобное… но, едва начав открывать рот, быстро захлопнула его и решила: Вера, не нуди. Ты с Киром, превратившим тебя в отчаянную домохозяйку без сна, отдыха и секса, совсем скоро консервой станешь. Надо исправляться!
И, да, ненадолго я — исключительно рядом с «рыжим»! — стала собой прежней, весёлой и беззаботной девчонкой. У которой, конечно, были горести, но при виде Костиных ярко-оранжевых волос они отступали куда-то в сторону…
Всегда так было. Поэтому, когда Кир начал рассказывать моему лучшему другу детства о своих отношениях с Миленой, мне было больно не только из-за измены. Удивительно, но я, оказывается, до сих пор считаю Костю больше своим другом, чем мужа. И этим поступком Кир словно отбирал его у меня… ещё раз. Как тогда, в школе.
Но, несмотря на то, что я очень старалась быть весёлой и не грузиться, от серьёзного вопроса всё-таки не удержалась — слишком долго носила его в себе:
— Почему тебе сразу не понравилось, что мы с Киром начали встречаться?
Костя оторопел. Завис, вглядываясь в мои глаза, и, кажется, даже дышать перестал. Лицо его, особенно взгляд, из удивлённого постепенно становилось каким-то… понимающим, что ли?
— Ты помнишь мою маму? — спросил вдруг Костя, и я кивнула, не осознавая, при чём здесь она.
Я действительно помнила эту женщину. Хотя как — помнила… В памяти остался смутный образ — что-то яркое, громкое, с белозубой улыбкой и запахом французских духов. Она тоже была рыжей и одежду носила под стать цвету волос — броскую, привлекающую внимание. Рядом с отцом Кости, обычным мужчиной, который уже тогда был лысым, она смотрелась экзотической птичкой, случайно залетевшей в среднюю полосу России.
Мы с Костей никогда не говорили об этом, но я знала, точнее, чувствовала, что с мамой у него отношения не ахти. Лучше, чем у меня с моей, разумеется, но весьма близко к этому. Хотя Костина мама всё-таки его любила — и уже за это по моей личной родительской шкале заслуживала хотя бы парочку баллов.