Надежда человеческая

Гуцева Ольга

Пленник аккуратно сел, держась за стену.

Сетка.

Угол, в котором он сидел, был огорожен металлической сеткой.

Вольер. Так его мучитель называл это место. Оставшимся глазом Рэй огляделся в местных потемках (лампочка была только в центре помещения и очень тусклая). Его «вольер» в пять шагов, пол устлан соломой, тряпичная подстилка, в стене крохотный кран, а под ним, видимо, поилка. Ну, точно как у животного…

Остальная часть комнаты, в которой находилось его временное обиталище, это та самая камера пыток. Вон стол с ремнями, вон столик с орудиями…

— Ох… — шумно выдохнул капитан.

Всхлип.

Мужчина

встрепенулся: за тонкой перегородкой он услышал кого-то еще!

И тихонько позвал:

— Эй! Здесь кто-нибудь есть?

Его незримый собеседник испуганно ойкнул, голос показался достаточно высоким. Тут пленник вспомнил последние слова местного изувера: «В соседнем вольере находится самка». Так это про человеческую женщину?

Рэй подполз поближе к источнику звука и вполголоса проговорил:

— Привет. Мне говорили о тебе. Что ты тоже здесь…

Незнакомка резко оживилась:

— А Квил?! Он говорил о Квиле?!

— Нет. — с сожалением ответил капитан и торопливо добавил: — Но мы мало поговорили…

— Я слышала. Как он тебя мучил… — она замолчала.

Мужчина спросил:

— Ты давно здесь?

Молчание.

Тогда узник решил начать первым:

— Меня зовут Рэй. Я попал сюда сегодня … наверное. Но не думаю, что прошло больше суток. Мы с другом попали в беду, наш корабль остался без энергии. Мы послали сигнал бедствия, но откликнулись на него эти уроды…

Он замолчал. Женщина тоже молчала, но потом, все-таки заговорила:

— Я — Айрис. Мой муж Квил с Серапис, а я с Рененет…

— Ясно. — кивнул Рэй.

Серапис — спутник Нут, специально оборудованный для пожилых людей и инвалидов, а Рененет — спутник Себек, приспособленный под «особых» детей. Когда Систему только осваивали, Нут и Себек были первыми колониями, призванными обеспечить Весту и Гестию пищей, а колонисты — праведники, трудящиеся на благо центральных планет. И после утраты трудоспособности по возрасту, либо после травмы, им полагалась целая удобная комфортабельная планета… Ну, спутник. Правда, очень быстро выяснилось, что травмоопасных ситуаций даже на таких благоприятных планетах как Нут и Себек происходит до черта, и всех инвалидов казенными домами не обеспечишь. Поэтому подобную практику развивать не стали, а оставили в распоряжение самых социально незащищенных групп граждан только Серапис, переполненный, в который еще и фиг попадешь. То же самое с Рененет: поначалу она должна была стать домом для отказников по «социальному фактору», но, когда стало ясно, что новые жители «Надежды» вовсе не стремятся исполнять свой родительский долг, зато плодятся нещадно, отказников отправляли в приюты на колониях, и свой долг перед государством они исполняли большую часть сознательной жизни. Те, кто по состоянию здоровья такой долг исполнить не смог бы, да и сам всю жизнь нуждался в поддержке, отправлялся на Рененет. И та же ситуация: спутник переполнен. Правда, ходили слухи, что и на том, и на другом места освобождаются много быстрее назначенного природой срока…

А новая знакомая Рэя продолжала:

— Мы отправились на Родий, чтобы отработать на шахтах для получения стипендии…

И это тоже ясно. Оба молодых человека работали сиделками просто по праву рождения, чтобы самим выбрать себе путь, им надо было выслужиться перед Системой.

Капитан спросил:

— Родий —

где он? — по названию было ясно, что это астероид, но вот где…

— Между Птахом и Атумом. — ответила девушка.

— Далеко…

— Да. Мы работали, но потом… — она осеклась. — Поняли, что там не место… Нам нужно было вернуться.

«Самка на сносях», — вспомнил мужчина слова своего мучителя.

Узник спросил:

— С вашим кораблем что-то случилось?

— Да! Нас подбили. Мы думали — корсары, но это оказались они…

«Вот черт…. Они сами сбивают людей!».

— Что они вам сказали? — задал он новый вопрос.

— Сказали, что мы — пришельцы. — всхлипнула девушка: — Инопланетяне. А они хотят изучить нас. Но они обещали нас отпустить! Если мы будем слушаться… А Квил… Квил…

Она всхлипнула и с трудом смогла продолжить:

— Он сломал перегородку между нами. Такую, как у нас с тобой. Они не сразу заметили. А когда узнали, то увели его… И я не знаю, где он теперь!

Несчастная разрыдалась, но Рэя зацепило другое:

— Они не заметили? Как это?

— Квил сломал ее, пока никто не видел…

— Но разве здесь нет камер?

— Нет…

— Но это невозможно! Это же верх глупости! Оставить пленников без наблюдения!

Айрис прошептала:

— Квил говорит, что это нарочно…

— Зачем?

— Чтобы не оставлять следов… Ну, про то, что они с нами делают… Никаких записей…

* * *

Через несколько часов к Рэю пожаловали посетители, они же хозяева положения: тот самый скрюченный, замотанный в тряпки человек, который приглашал их с Таем на встречу с «Матерью», а с ним еще двое, но удивительно (для их вырождающейся породы) мощных, в народе таких называют «шкафами». Кроме того, эти товарищи держали в руках некие приспособления, напоминающие трости с набалдашником. Вот только капитан прекрасно знал, что это относительно слабые шокеры, такими обычно зверей заставляют делать то, что нужно дрессировщику, например, загоняют их куда-то. И у мужчины не оставалось сомнений, против кого эти приспособления собираются применить.

Правда, скрюченный человек заговорил довольно дружелюбно:

— Твой корабль обесточен. Сомневаюсь, что ты смог послать сигнал тревоги.

— Не надейтесь. — нагло блефовал Рэй. — Нас уже ищут.

Собеседник пропустил его реплику мимо ушей:

— Мы пригласили тебя сюда, вопреки нашим законам, из милосердия. Мы видели, что ты в беде…

— А глаз мне ковыряли тоже из милосердия?

Оба секьюрити одновременно сделали угрожающее движение, и он понял, что перегнул палку. Не в том капитан сейчас положении, чтобы предъявлять претензии. Он попытался сказать как можно более спокойно:

— Я оценил вашу попытку … оказать помощь терпящим бедствие, но настоятельно тре… прошу: отпустите нас.

Тот закивал:

— Непременно! Зачем нам удерживать тебя здесь?

«А какого черта я сижу в клетке?!».

Но вместо этого мужчина спросил:

— И Та… — он запнулся, затем поправился: — И моего спутника тоже?

— Иешуа. — дружелюбно проговорил местный житель. — Мы зовем мальчика Иешуа. Отпустить его? Что ж, не стану скрывать, мы желали бы, чтобы Иешуа жил здесь. С нами. Но он уже достаточно взрослый, поэтому, мы спросим его мнение, и если он захочет нас покинуть, то, так тому и быть.