Надежда Черного Круга
Шрифт:
Снизу потянуло холодом. Откуда взяться холоду в жарком июле? Вита задрожала. Это был не просто холод, от которого можно защититься одеждой или движением, а зловещий иррациональный Холод, ледяное дыхание Смерти. Что-то черное, клубящееся, как газ, и в то же время неуловимо плотное ползло по лощине. Огромное, длинное, подобно телу змея, вдвое превосходящего размерами Фаиратину рептилию, отвратительное черное нечто. Вита была уверена, что оно живое, но не могла различить ни глаз, ни зубов – оно было абсолютно, чудовищно черным, словно само олицетворение Тьмы, темное даже на фоне безлунной ночи. В зловещей тишине – ни одна травинка не шелохнулась – оно надвинулось на хижину. Из дверей выбежал человек, напуганный, голый, только что из теплой постели.
– Боже, – прошептала Вита, трогая себя за горло, словно пытаясь ослабить стальной захват. – Они все обречены! Все, кто по эту сторону проклятого барьера…
Ее охватила безысходность.
По двору крошечного домика металась женщина, разевая рот в безмолвном крике. Руки ее уже начали истекать свечением. Вита кляла свою беспомощность. Если бы она могла как-то помешать этому! Сердце ныло от сострадания и безотчетной жути.
Свечение неожиданно прекратилось. Чернота свернулась в клубок и, снова вытягиваясь, поползла прочь от домика. Женщина, в глазах которой не было больше ничего человеческого, отрешенно смотрела на свои руки. Вместо них вихрились расплывчатые сгустки тьмы!
Вита перевела взгляд на ночной кошмар. Он полз прямо на нее! Она замерла с ощущением омерзительного, животного страха, распласталась по земле лицом вниз, чтобы не видеть этот мрак… Что-то прошелестело мимо, обняло ее холодным прикосновением. Она подняла голову. Гладкое тело змея-гиганта заслоняло ее от пугающей черноты. С благодарностью она прижалась к прохладному боку чудища, скорее почувствовав, чем увидев, что угроза миновала. Воплощение Тьмы изогнулось газовой лентой и двинулось вниз, в том направлении, откуда прибежала Вита. Она с отвращением и облегчением следила, как оно скрывается за деревьями, бесплотно обтекая их.
– Что это было? – прошептала она и содрогнулась, не в силах совладать с собой.
Флиф Пожиратель Душ, сам собой возник в мозгу ответ.
3. У барьера
В течение нескольких дней Вита была совершенно деморализована. Едва сгущались сумерки, она запирала все двери в комнате, которую ей предоставила Фаирата, закрывала ставни и в узкую щелочку смотрела, как из окна Бетреморогской башни медленно выползают завихрения черноты, формируются в невообразимую змеящуюся колбасу и исчезают вдали. Флиф выходит на охоту.
– Ты и днем держись подальше от Бетреморогской башни, – с усмешкой, как всегда, сказала ей Фаирата. – Может, в конце концов и придется накормить тобой Флифа, но только не по его инициативе.
Утешение в этом было небольшое. Но пока Виту никто не трогал, и она медленно отходила от потрясения. Этому весьма способствовали завтраки, обеды и ужины: каждый прием пищи обставлялся в доме, то есть в замке Фаираты, как в дорогом ресторане – свечи, сервировка, деликатесы… Многие кушанья Вита попробовала здесь впервые, например, мидий и папайю. Использованные тарелки и столовые приборы сами собой поднимались со стола и куда-то улетали – по-видимому, на кухню, а к следующему приему пищи красовались на столе на свежих салфеточках, чистенькие и сверкающие. Поначалу Вита не то чтобы опасалась, страшного здесь ничего нет, но с тоской предчувствовала, что ее, как пленницу, заставят мыть посуду и убирать в замке. Это было бы в стиле Фаираты, подвергнуть ее лишнему унижению. Однако Фая с презрением высмеяла глупые выдумки своей невольной гостьи:
– Ты не на какой-нибудь паршивой загородной вилле новых русских, милая. Ты в волшебном замке. Мы, колдуньи, прислугу не держим, здесь хозяйствуют духи этих стен. Они любят свою работу
Вита обиделась, но потом подумала и решила, что нет худа без добра. Проживет как-нибудь без грязных тарелок и половой тряпки, вот и славно. Погода держалась хорошая, и дни она проводила на озере. Фаиратин змей всюду сопровождал ее. Она продолжала немного его побаиваться, но помнила, что именно он спас ее от страшного Флифа. Змей был флегматичен и не делал резких движений, за что она, вздрагивающая от каждого шороха за спиной, была ему весьма признательна. Он лишь неотступно следовал за ней, куда бы она ни направлялась. Если же она отдыхала на озере, он лениво дремал, свернувшись на теплом песке, косясь на нее пурпурным глазом.
Вита сидела на клетчатом покрывале, обсыхая после купания под жарким Солнцем, и мрачно размышляла о будущем. Что ждет ее дальше? Зачем ее держат здесь под зорким присмотром гигантской рептилии? Предназначена ли она в жертву ужасному Флифу, и троица колдунов выжидает только нужного дня? Фаирата как-то обмолвилась, что использовать Виту можно лишь в особый день, означенный звездами. Это она вычитала в одной из своих книг. Вита бы дорого дала, чтобы взглянуть на эти писульки, которые перевернули всю ее жизнь. Проклятие! Что они хотят с ней сделать? Она вспомнила родителей и сестренку, и слезы навернулись ей на глаза. Милая Валюша, такая пухленькая, смешная и наивная… Перед отъездом она наговорила сестренке гадостей, и теперь всю жизнь Валя будет вспоминать ее последние слова. А мама с папой? «Вы меня не любите», – заявила им обиженная Вита. И бросила нечто совершенно ужасное: «Если вам не хватает денег на двух детей, то не надо было рожать!» Конечно, она так не думала. Конечно, сказала в сердцах. Родители ее любят, и она их любит, и Валюшу тоже, но как теперь сказать им об этом, попросить прощения за несдержанный язык? Они еще ничего не знают. И никогда не узнают, что с ней случилось. Ее внесут в списки пропавших без вести и поставят на ней крест.
Нет! Вита встрепенулась. Она должна вырваться отсюда, должна найти способ сбежать! Что ей терять, в конце концов? Это просто стыдно – сидеть здесь в отупении, подобно овце, откармливаемой на заклание! Она злобно посмотрела на горизонт с голубой светящейся кромкой. Блюдечко с голубой каемочкой, а она – в самой его серединке. Будь что будет, она попробует!
Она решительно встала, скинула мокрый купальник, смущенно оглядываясь на недремлющее око змея. Она почему-то стеснялась его. Конечно, это было нелепо – стесняться толстой кишки с пастью, для которой ты можешь представлять интерес лишь как содержимое желудка. Но, черт возьми, эта кишка была явно мужского пола, а Вита повидала на своем коротком веку не так много мужчин, чтобы относиться к этому с полным равнодушием. Она торопливо накинула изрядно потрепанный васильковый сарафан, отряхнулась и зашагала к шоссе.
Шоссе выглядело так обычно, что Вита вдруг подумала: а не приснились ли мне все эти кошмары, как приснилась Алисе страна чудес в такой же жаркий полдень? Разогретое асфальтовое покрытие, поджаривающее подошвы, посыпано неизбежной летней пылью, грязь в пересохших лужах похожа на слепок серого гипса с коры головного мозга. Такие знакомые столбы, указатели, деревья с обеих сторон дороги. Привычно жужжат под ухом лесные мошки. И если бы не…
Если бы не загибающийся кверху и горящий голубым пламенем дальний конец шоссе, и если бы не змей, ползущий сзади, соблюдая дистанцию! Вот тогда Вита со спокойной душой согласилась бы, что это был нелепый страшный сон.
Дорога круто забирала вверх. Идти было трудно, но не настолько, насколько обычно препятствует подъему земное притяжение. Казалось, вектор притяжения искривился. Он не был ни, как полагается, направлен к центру Земли, ни перпендикулярен чашеобразной поверхности, а представлял собой как бы их равнодействующую. Вита поднималась все выше и выше, утирая со лба пот. От несоответствия реальной и ощущаемой вертикали кружилась голова. Расстояние до горизонта неправдоподобно уменьшалось. Еще несколько шагов – и она ступит на край…