Надежда ''Дерзкого''
Шрифт:
– Иногда мне хочется снова стать гардемарином, – устало пожаловался я Ваксу.
– Вот именно, иногда, – съязвил лейтенант.
– Понимаешь, когда я вижу, как Алекс издевается над Филипом…
– Но стань вы гардемарином, не смогли бы командовать этими двумя, – перебил меня компьютер.
– Дэнни, приказа трепаться не было! – громыхнул я.
– Уж и слова сказать нельзя, – обиделся Дэнни. – Я здесь живу, между прочим.
– Заглохни! – Мне было не до шуток. – И не лезь, когда не спрашивают.
– Скорее бы спросили, тогда я наговорюсь! Хоть у меня
– Молчать, Дэнни! Это приказ!
Компьютер заткнулся, но на экране замелькали разноцветные полосы.
– Прекратить! Не понял, что ли?! Подтвердить приказ!
– Не могу! Сам командир приказал мне молчать! – продолжал валять дурака компьютер.
Мне бы пропустить это мимо ушей, все равно такую пакостную машину не переговорить, но я был слишком взвинчен.
– Послушай, пьютер, а не включить ли мне РЭЛ?
– Командир! – истошно завопил Дэнни. – Будь человеком, не напоминай о РЭЛ!
РЭЛ – разрушитель электронной личности. Этого устройства панически боится любой искусственный интеллект, и напоминание о нем способно привести электронную личность к психозу.
Я встал, желая показать, что не шучу.
Насколько я понимаю, сложная программа, получившая название «электронная личность», создана для облегчения взаимодействия человека с электронным искусственным интеллектом. Так же, как и человеческая личность, электронная имеет свой уникальный, практически неповторимый набор свойств человеческого характера. Вначале с помощью генератора случайных чисел создается набор таких свойств, а потом обучающая программа заканчивает создание электронной личности. На это уходит много времени, электронную личность бортового компьютера стараются без особой надобности не разрушать. Ведь пока создается новая личность, общаться с компьютером весьма затруднительно.
Но в этот раз компьютер меня прямо-таки достал. Ему было плевать на все мои приказы. И я не собирался ему этого прощать.
– Командир, выслушайте меня! – встревожился Вакс.
– Нет, – решительно ответил я. – Дэнни, ты ведешь себя возмутительно. Хамишь командиру!
– Да, верно. Но иначе ты усыпишь меня, как Дарлу, – мрачно изрек компьютер. – Я слышал, как ты с ней обошелся!
Дарла – бортовой компьютер на «Гибернии» – давал сбои, и пришлось его перенастраивать.
Вакс отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь мое внимание.
– Извините, сэр, можно поговорить с вами? Только не здесь! Пожалуйста!
Я знал, что он собирается уговорить меня не связываться с Дэнни. Ходили слухи, что корабли, где экипажи не ладили со своими компьютерами, бесследно исчезали в необъятных просторах космоса.
Но раздражение взяло верх над разумом, и я ничего не хотел слушать.
– Нет, Вакс. Сейчас выясним, кто на корабле командир: я или этот поганый ящик с электроникой, – Дэнни, извинись живо! Проси прощения! Это приказ!
Вакс затаил дыхание: что-то сейчас будет? С этим чокнутым командиром не соскучишься!
– Есть, сэр, – буркнул компьютер. – Приказ понят и принят к исполнению. Прошу прощения.
– И ты никогда больше не будешь
– Есть, сэр. Приказ понят и принят к исполнению. Я никогда больше не буду разговаривать с вами в неуважительном тоне. – Похоже, дурь наконец вылетела из его электронных мозгов. В его голосе слышался неподдельный страх.
– Ладно, Дэнни, – смягчился я. – А теперь извинись передо мной письменно на экране.
На экране тотчас же высветились слова: «Есть, сэр. Приказ понят. Выдаю письменное извинение на экран. Прошу прощения! Пожалуйста, не перепрограммируйте меня! Пожалуйста, сэр!» Динамики компьютера все это время молчали.
– Я не стану тебя перепрограммировать, Дэнни, если ты будешь соблюдать дисциплину. В течение сорока восьми часов тебе разрешается разговаривать только письменно, через экран. Разумеется, кроме сигналов тревоги. И чтобы никакой письменной болтовни! И не подслушивать!
На экране моментально появился ответ: «Есть, сэр!» Вакс застыл в ужасе. Я сидел в кресле, скрестив на груди руки, и пялился на безмолвный экран. На мостике воцарилась звенящая тишина.
Эдди Босс, недавно выпущенный по моему приказу из карцера, с отвращением ковырял вилкой в салате.
– Что, не нравится? – спросил я. Беспризорник ощерил в улыбке кривые зубы.
– Мне бы собачатинки, – мечтательно произнес он с испанским акцентом. – Я этих щенков жру так, что аж за ушами трещит.
Я пожал плечами. Мое нововведение вызвало у них большое подозрение. Они восприняли его как злую шутку. Пятый стол был особенно беспокойным. Дерек Кэрр буквально выбился из сил, наводя здесь порядок. Беспризорники не привыкли к дисциплине и не желали слушать его приказов. Вакс Хольцер, опекавший соседний стол, применил иную тактику – беседовал со своими подопечными с милой улыбкой, и они почему-то его слушались. Странный все-таки народ эти беспризорники.
– Извините, сэр. – Ко мне подошел не на шутку встревоженный Филип Таер. – Мистер Ван Пэр спрашивает, не соблаговолите ли вы прийти к нему в центр управления кораблем.
– Что случилось? – забеспокоился я.
– Он не сказал, сэр. Просто дал понять, что ваше появление на мостике весьма желательно.
– Хорошо. Мистер Таер, садитесь на мое место и проследите, чтобы этот нецивилизованный контингент оставался на своих местах до конца ужина, – распорядился я и пошел в центр управления. Видимо, случилось что-то серьезное, иначе пилот не оторвал бы меня от ужина.
– В чем дело? – спросил я, как только закрыл за собой дверь.
Вместо ответа пилот молча указал на экран компьютера. Там был следующий текст:
«Прошу разрешить мне возобновить речевое общение с использованием элементов болтовни, сэр. Командир наложил на это запрет, но его сорок восемь часов истекли. Пока продолжаю работать в прежнем режиме. Не подслушиваю и не болтаю.
Пожалуйста, введите приказ письменно».
– Мне показалось, что лучше этот вопрос решить вам, – прошептал насмерть перепуганный пилот.