Надежда ''Дерзкого''

Файнток Дэвид

Мисс Бартель была одета кое-как, все нараспашку, но никто не обращал на это внимания.

– Хорошо, – похвалил я их и направился в машинное отделение.

На мостик я вернулся через час. Филип при моем появлении сразу проснулся.

– Идите спать, – сказал я Филипу и Грегору, записал результаты учебной тревоги в журнал, дал отбой и вернулся в свою каюту. В ту ночь я долго ворочался без сна.

Утром, совершенно разбитый, я пил на мостике кофе, когда Филип привел Грегора для занятий по навигации. Филип был раздражительным,

кадет держался напряженно, что, впрочем, стало для него обычным с тех пор, как я послал его на порку к Касавополусу. Я решил снять напряжение.

– Как идут занятия с беспризорниками, мистер Аттани?

– Так, как они могут идти с беспризорниками, сэр, – холодно изрек он, с подчеркнутой вежливостью произнеся слово «сэр».

– Что вы имеете в виду?

На аристократическом лице мальчишки появилось отвращение.

– Недоразвитые и есть недоразвитые. И соображают соответственно. Но я буду обучать их до тех пор, пока вы не соизволите поручить мне более осмысленную работу, сэр, – ответил Грегор. Это была неслыханная дерзость.

Но я не отреагировал, лишь удивленно приподнял брови.

– У вас проблемы, кадет?

– Теперь уже нет, сэр. По-видимому, инженер Касавополус был не так усерден, как вам бы хотелось.

– А по-моему, он все делал хорошо, – спокойно произнес я.

Все ясно. Грегор обижен за несправедливую порку. Но на наказание в армии не принято обижаться. Однако я решил его не наказывать, если он немедленно прекратит говорить мне колкости.

– Вам виднее, сэр, – произнес Грегор с той же надменностью.

– Отставить, кадет! – заорал Филип. Грегор был под его опекой.

Сопляк! Строит из себя аристократа. Уставившись на пустой экран, я медленно закипал от ярости. Остается лишь уповать на то, что нас спасут. Иначе придется просидеть на этом Богом забытом корабле не один десяток лет – с плохо обученным экипажем из неграмотных беспризорников и зарвавшихся дерзких мальчишек, с презирающим меня инженером Касавополусом, с Клингером и другими мятежниками. Подогревая себя, я дозрел и хлопнул ладонью по столу:

– Мистер Аттани! В машинное отделение к главному инженеру! Доложите ему, что он должен выпороть вас за дерзость!

Грегор смерил меня презрительным взглядом и тихо, но очень отчетливо произнес:

– Ублюдок.

– Мистер Таер! – взвился я, не сразу придумав, что приказать. – Доставьте кадета в инженерное отделение! Проследите, чтобы урок хороших манер он запомнил до конца полета. Сделайте это сами, если мистер Касавополус вздумает проявить снисходительность.

– Есть, сэр, – ответил Филип и повернулся к Грегору. – Иди!

– Придурок! – крикнул Грегор уже с порога, когда Филип выталкивал его за дверь.

Потом я долго не мог успокоиться. Принялся было просматривать результаты экзаменов по лазерной стрельбе, но цифры прыгали перед глазами. Я снова стукнул по столу.

– Проблемы, сэр? – поинтересовался Керрен.

– Молчать! – Я вскочил

с кресла и начал метаться по мостику. Мысли путались. Ну и наглец! Пусть забудет о своем аристократизме. Я выбью из него дурь. Филип на моей стороне, вышвырнул Грегора за дверь. Молокосос! Сопляк! Пусть пеняет на себя! Так я бегал по мостику, пока адреналин в крови не уменьшился. Немного успокоившись, я наконец сел в кресло и принялся изучать результаты учебной тревоги. Выяснилось, что экипаж занял боевые посты не намного быстрее обычного. Я стал делать заметки о дальнейших тренировках экипажа.

Пришел Филип и, встав по стойке «смирно», доложил:

– Кадет наказан, сэр. – Тон у него был далеко не веселый.

– Он должен был сам доложить о наказании, – строго заметил я.

– Так точно, сэр. – Филип побледнел. – Но я подумал, что ему лучше отлежаться.

– Так здорово всыпали?

– Как он того и заслуживал, сэр. Я проследил.

– Молодец.

– Я сам виноват. Надо было сразу его одернуть.

– Ничего, все в порядке. – Я вспомнил те времена, когда сам был старшим гардемарином. Попробовал бы мне кто-нибудь пожаловаться на командира, я быстро вправил бы ему мозги. Ведь командир довольно часто наказывал гардемаринов. – Можете идти, мистер Таер.

Как только он покинул мостик, я продолжил просматривать результаты учений. Хуже всего обстояли дела в машинном отделении. Время от начала тревоги до рапорта из машинного отделения следовало сократить до двух минут.

Лишь через два дня после случившегося я встретился с Грегором Аттани. Вызвал на мостик Филипа, а он захватил с собой своего подопечного. Форма Грегора была безукоризненно отутюжена, волосы аккуратно причесаны, но на лице запечатлелась обида. Ходил он с трудом. Мне стало его жаль, но я тут же вспомнил, как он обозвал меня ублюдком.

– У вас все еще проблемы, мистер Аттани? – холодно спросил я.

– Я думал, что нет, но ошибался, – ответил он с легким вызовом.

– Передайте главному инженеру привет, Грегор. И будьте любезны, доложите ему, чтобы он выпорол вас за дерзость.

– Опять?! – вырвалось у Грегора.

– Опять. Между прочим, на приказ надо отвечать «есть, сэр».

– Можно, я сам выпорю его в гардемаринской? – выпалил Филип.

– И вы, мистер Таер, передайте главному инженеру привет. Пусть заодно и вас выпорет.

Воцарилась гнетущая тишина.

– Есть, сэр, – произнес наконец Филип. – Пошли, кадет.

– Но… – заупрямился Грегор.

– Пошли! – И Филип потащил Грегора за руку. Через полчаса они вернулись и доложили:

– Главный инженер передает вам привет, сэр, и просит занести наказание гардемарина Таера в бортовой журнал, – отрапортовал Филип, уставившись в пол.

– Хорошо. – Я сделал в журнале соответствующую запись.

Вперед выступил Грегор. Глаза его покраснели от слез, но держался он спокойно. От надменности и дерзости не осталось и следа.