Надежда гардемарина
Шрифт:
Но то ли от обильного ужина, то ли оттого, что я не занимался гимнастикой, я тут же уснул мертвым сном.
Через некоторое время я услышал недовольный голос Вакса:
– Холодно. Сделай потеплее, Уилски. – Послышался шорох простыней. Сэнди встал, чтобы усилить обогрев. Через несколько минут снова раздался голос Вакса:
– Сэнди, ужасно жарко. Убавь. Сэнди опять поднялся.
На этот раз я заснул уже не так быстро.
– Прибавь жару, Уилски!
Я очнулся, внутренне холодея от
– Уилски, ты, жопа сраная, а ну поднимайся и прибавь жару! – Последовало еще несколько нецензурных ругательств. Опять зашуршали простыни. Сэнди поднялся и отрегулировал температуру.
Я лежал и думал. Конечно, я далеко не всегда вступался за Сэнди перед этим чертовым Ваксом, но всему есть предел. Еще чуть-чуть – и чаша терпения у Сэнди переполнится. Более того, переполнится она и у меня. Где подвести черту? И каким образом, чтобы эта здоровенная горилла на соседней койке не снесла мне башку и чтобы я не потерял контроль над своим кубриком?
– Теперь убавь.
– Все нормально, – услышал я свой собственный голос.
– Жарко. Этот болван не может отрегулировать температуру.
– Тогда встань и сам отрегулируй.
Вакс сделал вид, будто не слышит.
– Уилски, спусти свою очаровательную задницу и сделай нормальную температуру.
Так, с меня хватит.
– Оставайся на своем месте, Сэнди. Это приказ.
– Есть, мистер Сифорт! – отрапортовал Сэнди с благодарностью.
– Какого черта ты встреваешь, Ники?
– Хватит, Вакс, – сказал я как мог строго.
– Пошел ты… Вот и говори с ним.
– Вакс, включи свет. – Я ждал, но он не пошевелился, форсируя развязку.
По абсолютной тишине в каюте я понял, что никто не спит.
– Алекс, вставай. Включи свет.
– Есть, мистер Сифорт! – Алекс, сонный, с взъерошенными волосами, щелкнул выключателем и нырнул в койку, от беды подальше. Вакс сел, глаза его горели злобой.
Я лег на спину, положив руки под голову.
– Вакс, двадцать отжиманий. – Атмосфера накалялась.
– Отжимайся сам, Ники.
У Алекса перехватило дыхание.
– Вакс, двадцать отжиманий. Это приказ.
– Не будь большей задницей, чем ты есть на самом деле. – Это уже был открытый вызов, – Ты смеешь мне приказывать? Давай заставь, попробуй. – Он был прав, если учесть традиции. Но и старший гардемарин имел кое-какие права.
– Это прямой приказ, Вакс. Двадцать отжиманий на палубе.
– Нет. Маловат ты еще, чтобы отдавать приказы. По крайней мере в кубрике. – Это был верный ход. Вакс посягал на мой авторитет в кубрике, а не на корабле.
– Мистер Хольцер, немедленно доложите наверх о вашем поведении, – Это значило, что он должен постучаться в каюту к старшему лейтенанту
– Ты шутишь. Знаешь, чем это для тебя пахнет?
Я знал.
– Мистер Хольцер, немедленно ступайте к дежурному офицеру и доложите.
– И не подумаю. – У Вакса был шанс, но небольшой. Дело в том, что карьера гардемарина, призывающего на помощь офицера для наведения порядка в кубрике, можно сказать, кончена.
– Алекс!
– Да, мистер Сифорт!
– Надень штаны, отправляйся к дежурному офицеру и доложи, что старший гардемарин сообщает о мятеже. Мистер Хольцер отказался выполнять прямой приказ. Пусть военный трибунал разберется и установит мою правоту.
– Есть, сэр! – Алекс сбросил одеяло и потянулся за штанами.
– Отставить, Алекс. Ты не посмеешь, Ник. – В голосе Вакса звучала угроза. – Я тебе отплачу. Ты никогда не станешь командиром корабля, если не в состоянии справиться с кубриком. Тебе не светит даже очередной чин!
– Вас это больше не касается, мистер Хольцер. – Я говорил ледяным тоном. Это был мой последний шанс. – Мистер Уилски!
– Да, сэр?
– Одевайтесь. Отправляйтесь в дежурное помещение. Разбудите старшину корабельной полиции. Ты арестован, Вакс.
– Есть, сэр! – скорее пропищал, чем проговорил Сэнди и стал быстро одеваться.
Алекс уже направился к двери. Вакс преградил ему путь:
– Ник, отмени приказ. Это наше внутрикубриковое дело. Давай разрешим его здесь, между собой.
Он попался.
– Поздно, Вакс. Ты нарушил приказ. Отпусти Алекса. – Я продолжал лежать, даже не пошевелившись.
– Прекрати, Ник. Давай поговорим. – Он помедлил. – Прошу тебя. – Вакс знал, что мне придется распрощаться с карьерой, если оба младших гардемарина выполнят приказание. Но он также знал, что ему придется предстать перед трибуналом, после чего, скорее всего, последует заключение, а может, и увольнение из военного флота.
Я сделал вид, что колеблюсь:
– Алекс, Сэнди, сядьте. – Я повернулся к Ваксу, – Начнем все сначала, мистер Хольцер. Двадцать отжиманий.
Он уставился на меня, стараясь понять, насколько это серьезно. Я отвел взгляд. Пусть думает, что хочет, мне наплевать. Видимо, мое безразличие убедило его. Он опустился на палубу:
– Мы еще об этом поговорим, Ник.
– Поговорим. – Я хорохорился, но чувствовал себя неуверенно.
Он отжался двадцать раз. Добросовестно. Так, как учили в Академии. Потом встал на колено.
– А теперь еще двадцать, – Я смотрел ему прямо в глаза.
Однажды сдавшись, Вакс уже не имел выбора. И, посинев от злости, отжался еще двадцать раз.