Надежда гардемарина

Файнток Дэвид

– Кто вам сказал, Ники, что вы должны быть идеалом?

«Это наш долг». Я снова вспомнил нашу старую, унылую кухню, открытую Библию на шатком столе отца.

– Неужели вы думаете, что это возможно? – Голос шефа доносился, будто издалека.

– Нет, но к этому надо стремиться!

– И как, получается?

Нахлынувшие воспоминания еще дальше унесли голос шефа. Я замечаю сердитый взгляд отца и сам начинаю злиться. Я из кожи вон лезу, но он все равно недоволен, он требует от меня совершенства. Но я не Господь

Бог. Только он может быть совершенным. Значит, я никогда не смогу добиться от отца похвалы. Несмотря на все мои успехи.

– Это несправедливо! – кричу я в отчаянии отцу и получаю звонкую оплеуху. И все равно я был уверен, что отец не прав, что сам Господь Бог не требует от человека совершенства. Сердце сжалось от боли. Бог не требует, а я требую? От самого себя?

Лицо отца по-прежнему стояло передо мной, будто в дымке. Постепенно я стал понимать, что со мной происходит. Мысли о совершенстве внушил мне отец. И теперь я невольно выискивал у себя недостатки.

– Я не справляюсь со своими обязанностями. Понимаете? – Я посмотрел на шефа. – Взять хотя бы Вакса. Он нарушил отданный мной приказ. И подлежит за это суровому наказанию.

– А почему нарушил?

– По глупости. Ждал, пока мы вернемся на корабль. Рисковал жизнью многих ради спасения нескольких.

– Но почему?

– Не знаю! Иначе заставил бы его подчиниться.

– Да потому что он вас любит.

Я был близок к истерике.

– Он знал, на что идет. – Шеф был беспощаден. – Но ради вас готов был пожертвовать карьерой. А может быть, даже жизнью.

– Не понимаю! После всего, что я с ним делал? Тряпка и полировальная паста в ангаре баркаса. Издевательские холодные души…

– Вы не дали ему уподобиться Филипу Таеру. Вы единственный смогли помочь ему. За это он вас и любит.

До сих пор у меня в ушах стояли полные ненависти слова, которые я бросил ему на мостике.

– О Господи!

– Перестаньте себя мучить, Ник.

– Что же я натворил!

– Вы не можете быть идеалом, поймите! – Его слова повисли в воздухе.

Я долго молчал, прежде чем нашел в себе силы поднять на него глаза. Потом ответил со вздохом:

– Да, не могу.

– Но вы хороший командир.

Я заставил себя улыбнуться:

– В самом деле?

Я мог изгнать образ отца. Ведь избавился же я от Таука.

– Да, вы хороший командир.

Мне будет не хватать отца. Может, я научусь жить без него?

– Однажды я выбросил из шлюза человека, – напомнил я.

– Однажды я кое-кому выпустил кишки, – парировал шеф.

– О Господи, за что?

– Не скажу.

Наступило молчание. Потом я спросил:

– Что же мне делать с Ваксом?

– Это вам решать.

– Опять мне. Мне одному.

Он поднялся, протянул ко мне руки, но тут же опустил их.

– Можно к вам прикоснуться? – спросил неуверенно.

Я молча кивнул.

Тогда он положил свои большие сильные руки мне на плечи, сжал их. Я заплакал, но быстро взял себя в руки. Он вернулся на место.

– Может быть, нам возобновить наши встречи? – спросил я немного погодя, боясь услышать отрицательный ответ.

– Как вам будет угодно, сэр, – спокойно ответил он.

– Мне бы очень хотелось.

– Мы причалили, сэр, – доложил Алекс.

– Отлично. – Я повернулся в кресле. – Когда они прибудут?

– Могут прибыть в любую минуту, сэр, – ответил Шантир, – Если помните, радиограмма была отправлена им вчера вечером.

Мы находились в системе «Надежды». Наконец я связался по радио с орбитальной станцией и попросил о срочной встрече на борту корабля генерала Хо, губернатора Уильямса и капитана Форби.

– Мистер Таер.

Парень вскочил, встал по стойке «смирно», как на параде:

– Да, сэр. – Его светлые волосы были подстрижены короче, чем обычно. Лицо и руки сияли чистотой.

– Ступайте в офис коменданта и узнайте, когда они прибудут.

– Есть, сэр! – Он повернулся и строевым шагом направился к люку. Я взглянул на Алекса. Он как ни в чем не бывало смотрел мне в глаза.

Я откинулся в кресле:

– Итак, мы благополучно прибыли в очередной порт. Вы, как всегда, замечательно поработали, пилот.

Хэйнц покраснел от неожиданной похвалы:

– Благодарю вас, сэр.

– Алекс, займитесь текущими вопросами. Отчаливаем через двадцать четыре часа. На два дня раньше. Проследите, чтобы пассажиров об этом оповестили. И чтобы не было задержки с грузами. Особых проблем не предвидится: обо всем сообщили по радио.

– Есть, сэр. Разрешите приступить?

– Приступайте. Лейтенант Кроссборн!

– Да, сэр? – Он выглядел подавленным от своего унижения, но явно обрадовался, что хотя бы временно будет освобожден от своей идиотской работы. После выхода из синтеза баркас следовало держать в рабочем состоянии.

– Приведите на мостик Вакса Хольцера.

– Есть, сэр.

Я взял микрофон:

– Главного инженера Макэндрюса на мостик. Филип, запыхавшись, доложил:

– Прошу прощения, сэр. Губернатор на станции, с ним генерал Хо. Шаттл капитана Форби причаливает.

– Я встречусь с ними через несколько минут. Будьте готовы, проводите их на мостик.

– Есть, сэр. – Таер вышел. Он стад каким-то скованным, напряженным. Не то что раньше. Наверняка из-за Алекса.

В проеме люка показались Вакс Хольцер и лейтенант Кроссборн. В гражданской одежде с чужого плеча Вакс чувствовал себя явно неловко.

– Введите его, мистер Кроссборн.

Вакс с каменным лицом проследовал за Кроссборном на мостик. Я ждал их стоя. Следом за ним появился шеф и прямо-таки обалдел, увидев Вакса.