Надежда гардемарина
Шрифт:
– Я понимаю, – задумчиво произнес Дерек.
– Обычно кадеты поступают в Академию в возрасте тринадцати лет. Некоторые – в четырнадцать. И очень редко – в пятнадцать. В вашем возрасте, Дерек, уже трудно переносить суровость и произвол.
– Но я решил и сделаю это, – заявил он без колебаний.
Я вел себя терпеливо. Он этого заслуживал.
– Думаете, называть меня «сэр» – это дисциплина? Вас ругал когда-нибудь тот, кого вы не терпите?
– Нет, сэр.
Он весь как-то сжался.
– А спали
Он сглотнул:
– Нет, разве что в одной каюте с отцом.
– А могли бы?
– Нет. – Он покраснел. – Но у меня есть снотворное, очень сильное.
Я ничего не сказал, и он продолжал:
– Я знаю, будет нелегко. Но выдержу, раз решился.
– Дерек… – Я сокрушенно покачал головой, – И все-таки вы не до конца понимаете. Оправлялись вы когда-нибудь вместе с другими?
– Господи, нет, – вырвалось у него. Я так и думал.
– Видел вас кто-нибудь голым?
– Нет. – Он покраснел при одной мысли об этом.
– И вы все равно хотите стать гардемарином?
– Да, сэр, – не колеблясь, ответил Дерек.
– Снимайте брюки.
– Что? – Удивление сменилось настороженностью, которая перешла в страх.
Он попал в трудное положение. Но он должен доказать мне, что сможет служить, или отказаться от своего намерения. Уставившись в перегородку, он медленно расстегнул ремень и снял брюки. Не зная, что с ними делать, неловко нагнулся, положил прямо на пол и так и стоял в одних трусах.
Я молчал, через некоторое время он сделал над собой усилие, и кулаки его разжались. Он огляделся, видимо, вспомнив, что находится на капитанском мостике, и покраснел, но не двинулся с места.
– Дерек, вы по-прежнему уверены в том, что сможете?
– Да, – прохрипел он, – Я смогу выдержать все, черт возьми!
Я не рассердился, но надо было усилить давление. Лучше, если он сорвется сейчас, чем после присяги.
– Извинитесь!
Он боролся с самим собой, взгляд был пустым. Но через несколько секунд сказал изменившимся тоном:
– Командир Сифорт, сэр, простите меня, пожалуйста, за грубость.
– Просите униженно! – Это были цветочки по сравнению с издевательствами в кубрике.
– Сэр! Я сожалею, что разговаривал с вами таким тоном. Это просто по глупости. Сожалею, что потерял над собой контроль. Я не хотел проявлять к вам неуважения и никогда так больше не поступлю!
Я взглянул на Дерека. В глазах у него стояли слезы. Я сбавил тон:
– Говорят, вы занимались строевыми упражнениями.
– Да, сэр. С Ваксом Хольцером.
– Мистером Хольцером.
– Простите, сэр. С мистером Хольцером, чтобы подготовиться.
– Это было частью вашего плана?
– Да, сэр. Я начал с письма к вам.
Я вздохнул. Может, ему и удастся выжить. Но едва ли. С другой стороны, он был образован и целеустремлен. И мне нужен был
– Это происходит так, Дерек. Вы принимаете присягу и вербуетесь на службу на пять лет. Вы уже не сможете переменить решение. Единственный выход – позорное увольнение после того, как некоторое время вы отсидите на гауптвахте. Знаете, что такое позорное увольнение?
– Не совсем, сэр.
– Вы навсегда потеряете право голоса, не сможете занимать выборные должности, а также работать в правительственных учреждениях. Будете лишены заработанных вами денег и всех полагающихся военным льгот. Это полное бесчестье.
– Понимаю, сэр.
– Вы поступите на службу в качестве кадета. Это не офицерская должность. Формально вы можете оставаться кадетом в течение пяти лет, пока ваш командир не решит сделать вас гардемарином. Все зависит только от него. Вы обязаны подчиняться и исполнять ваши обязанности на службе в военном флоте независимо от вашего положения.
– Да, сэр. – Он пристально смотрел на меня, ожидая разрешения поступить на службу.
– Дерек, хочу вас еще раз предупредить. Вы считаете, что я издевался над вами?
– В какой-то степени да, сэр.
– Фактически нет. Вы очень чувствительны. На самом деле все будет гораздо хуже. Вам следует подумать.
Он удивил меня.
– Я подумал, сэр, пока стоял тут в таком виде.
– И что же?
– Я хочу поступить на службу в Военно-Космические Силы, сэр.
– Подождите в коридоре, я вас позову. Одеваться не надо.
– Что? – На лице его появилось выражение ярости и отчаяния. – Вы! Я верил вам! – Он поднял брюки.
Я промолчал.
Дерек отряхнул брюки и, побледнев от гнела, стал было их надевать, но, подняв ногу, застыл.
Он долго смотрел на брюки, затем, держа их двумя пальцами, с презрением приподнял, вытянул руку и разжал пальцы. Брюки упали на палубу. Он шагнул к люку и вышел в коридор. Я захлопнул люк.
Пусть постоит там полчаса, этого достаточно. Вернулся он бледный, но не сказал ни слова. Я подал ему брюки, и он с благодарностью надел их.
– Дерек, настоящим испытанием будет для вас мистер Хольцер. Начинайте. Я произведу вас в гардемарины, когда решу, что вы достаточно квалифицированны.
– Понимаю. – Бледность постепенно сходила с его лица.
Я вызвал Вакса и главного инженера в качестве свидетелей. Там же, на мостике, Дерек принял присягу и я занес этот факт в журнал.
– Теперь он твой, Вакс. Покажи ему, где раки зимуют.
Вакс хищно улыбнулся и облизнул губы. Потом повернулся к Дереку:
– Кадет, сейчас мы пойдем в кубрик. Я покажу вам вашу койку. Кадетом быть не сложно. Вы должны обращаться ко всем движущимся объектам «сэр» или «мэм», в том числе и к детям. И вы будете делать все, что прикажет вам любой офицер, без исключения.