Надежда патриарха
Шрифт:
– Хочешь побывать на капитанском мостике?
В другое время такое предложение привело бы молодого человека в восторг. Но теперь он покачал головой – Нет.
– А как насчет капитанского мостика «Мельбурна» – с деланной веселостью предложил я. – Алексу наверняка бы захотелось, чтобы ты его увидел.
– Я там был, во время его последнего рейса. Не хочу даже думать об этом.
– О чем?
– О нем. – Он отвернулся и влез под подушку, оставив мне на обозрение свою задницу.
– Сынок…
– Ничей я не сынок, – угрюмо
– Ты сердишься, что я не смог защитить тебя от Карен?
– Когда я пытаюсь быть смелым, то писаюсь в штаны или из меня делают отбивную. Я никогда не смогу походить на вас. Никто не сможет.
– Даже и не пытайся, – процедил я сквозь зубы, – походить на меня. Ты ведь и сам этого не хочешь.
Что-то в моем голосе заставило его высунуться из-под подушки, взглянуть на меня через плечо и медленно, неохотно повернуться:
– Па?
Я кивнул, почти не в силах что-то сказать.
– В чем дело? Что изменилось в вас?
– Ничего. – Я не мог рассказать ему, что открыто бросил вызов Богу и был отлучен от него. Но и мое «ничего» не содержало правды. – У меня не так уж много чего осталось в жизни, Майкл. И я на самом деле настолько люблю тебя, что хочу, чтобы ты был моим сыном.
Он лежал безмолвно, время от времени шмыгая носом. Потом сказал:
– Па, а может, я немного не в своем уме? Не нужно ли мне балансирующее лечение?
– Нет, сынок. Ты просто еще подросток. Тебе нужна любовь, и ты должен немного подрасти.
Я наконец-то познакомился как следует со всеми своими лейтенантами и получил представление об их способностях. В драгоценные часы нашего уединения Арлина тоже делилась впечатлениями. Это было ценное преимущество соединения офицера корабля и капитанши в одном лице.
В другом долгом полете офицер в ее положении был обречен на одиночество. Никакой член экипажа не решился бы ей доверять. Вне зависимости от того, стала бы она рассказывать об их разговорах или нет, они считали бы, что стала. Но сейчас это не имело значения: мы с ней оказались на «Галактике» лишь на короткое время. Когда все это закончится, я, если останусь цел, найду себе какой-нибудь тихий уголок, чтобы пожить безмятежно в отставке. Некое местечко с низкой гравитацией. Возможно, Лунаполис. Там строятся новые районы с комфортабельным жильем.
– Ник…
Мы лежали рядышком на кровати. Я пытался позаниматься с ней любовью, но это требовало чересчур много движений, и моя спина вмиг зажигала перед нами красный свет.
– Да, дорогая?
– Этот ребенок… Обещай мне, что он у нас будет.
– После всей этой свистопляски?
– Ты что, передумал? – немного грустно промолвила она.
– Нет. – Во всяком случае, я на это надеялся. – У меня что-то пропало внутри. Как я могу поднять…
Она прикрыла своей ладошкой мой рот.
– Не думай об этом. Доверься интуиции. У тебя и раньше было не меньше неприятностей – а посмотри вон на Фити.
– Да, есть на что посмотреть. – До
– Он оживет. – В ее голосе было меньше жалости, чем можно было ожидать. – Раны затягиваются. Найдет другого юношу или девушку.
– Надеюсь, на этот раз будет девушка. Она хихикнула:
– И я тоже. – Потом добавила:
– Так обещай.
– Клянусь именем Господа Бога нашего… – Нет, так нельзя. – Клянусь всем, что у меня есть дорогого, что мы сделаем еще одного ребенка.
– Спасибо тебе, любимый.
– Будь они прокляты, все твои права! У него их стало десять. – Я швырнул свой голографовизор рядом с пультом управления. – Кто тебе сказал, что ты можешь раздавать наряды моим кадетам?
– Я – первый гардемарин. – Лицо Эдвина Спика напряглось. – Ансельм все время слоняется по коридорам. Вы наверняка видели, как небрежно он становится по стойке «смирно», когда я…
– А кто разрешил тебе ставить его по стойке «смирно»? Занимайся собственными делами.
– Если вам так угодно, сэр.
Я сел, весь кипя от ярости. У Тэда не было никаких обязанностей. Я сомневался, что он вообще с кем-то общался из экипажа. Происходившее у него в душе было покрыто мраком, словно саваном. Мне надо было проводить с ним больше времени. Или, еще лучше, свести его с кем-то, кто бы потянул его за собой. Меня чуть не охватывало отчаяние.
Да, гардемарины вправе отдавать приказы кадетам, и Ансельму следовало вести себя дисциплинированнее. Но он не являлся членом экипажа «Галактики», и Спику незачем было к нему придираться.
Власть над ним, которую получил первый гардемарин, была случайной, временной. Джеф Торн давным-давно поучал меня, что ни один командир не может требовать от подчиненного строевой выправки, если сам не служит тому примером.
Позже я заглянул к Филипу в каюту, которую выделил для него. Благодаря пониженной гравитации я, хотя и с трудом, но встал с кресла и подошел обнять его:
– Я люблю тебя, сынок. Помни это всегда.
– Папа? – Он внимательно на меня посмотрел. – Ты говоришь это так, словно прощаешься со мной.
– Так и есть. Мне надо уйти.
– Куда?
Я рассказал ему. Когда я закончил, он поежился:
– Я буду…
– Нет. – Я говорил мягко, но с решительностью, которая не оставляла возможности для возражений, как в его юности. – Не в этот раз. Возможно, я вернусь. Если Господу будет угодно… – Я не докончил бессовестной фразы. – Возможно.
Начальник двигательного отсека Макэндрюс был мрачен:
– Корабельные переборки будут герметично закрыты, но что касается подходов к капитанскому мостику… коммуникации в стенах кое-где повреждены. Рано или поздно обнаружатся неисправности. – Он нахмурился. – Сделаем это позже.