Надежда патриарха
Шрифт:
– Но мы будем стараться что-то сделать.
Почему я почувствовал, что защищаю линию «зеленых»? По сути, Стангер оказывался прав. Мы мало что могли противопоставить той линии, которой придерживался относительно нас Господь Всемогущий. Но я не должен был говорить это Стангеру: он бросал вызов политике моей администрации.
– Мы находимся под все нарастающим давлением «зеленых», – продолжал я. – Дело не только в Уинстеде и его Совете, сейчас выдвинулась Лига экологического действия. Отменить все экологические программы было бы так же плохо, как присоединиться к терроризму
– Я вижу, что бюджет Флота не в порядке. Не надо сокращать его еще и в пользу этих экологи…
– В этом году Флот потратил больше, чем в предыдущем.
– Да, мы получили прибавку, но почти вся она пошла на «Галактику» и «Олимпиаду».
Я хлопнул рукой по столу:
– Вы сами хотели, чтоб построили эти корабли!
– Конечно, они нам нужны. – Стангер говорил искренне. – Они могут перевезти тысячи солдат, если до этого дойдет. Ни одна колония не станет…
– Мы не будем использовать их для нападения на другие миры! – Я с трудом сдерживался. Мы слишком далеко зашли. – Я не буду отменять Закон о парниковом эффекте. Это нецелесообразно.
Мы с Бранстэдом решили дать «зеленым» небольшой тайм-аут, чтобы они подуспокоились.
– Вы по-прежнему останетесь марионеткой в руках Совета по защите окружающей среды?
– Не сказал бы так. – Я помолчал. – И как много офицеров солидарны с высказанной вами точкой зрения?
– Большинство из тех, с кем я говорил. – Он повернулся к Маккею:
– Сэр, а какова позиция Адмиралтейства?
Казалось, что адмиралу не по себе.
– В целом у нас лишь небольшие разногласия. Господин Генеральный секретарь… – Он с вызовом посмотрел на меня. – Всю свою жизнь вы оказывали поддержку Флоту. Неужели вы не видите, что настал момент, когда колебаниям не место?
Я медленно поднялся на ноги.
– А разве меня можно в этом обвинить? Йохансон из Правительственной службы впервые подал голос:
– Ни в коей мере, сэр. Но мы обеспокоены тем постоянным давлением, которое оказывают на вас эти экологисты. Они не имеют никакого понятия, что бюджет не резиновый.
– А что, если… – осторожно спросил я, – если я уступлю их просьбам?
– Но почему, сэр? – Простодушные глаза Стангера встретились с моими. – Всего лишь исполняйте свои обязанности, как всегда. А иначе мы будем очень разочарованы.
– Что ж, ладно. Смотрите только, чтобы дальше этого не зашло. – Кожа у меня сделалась липкой от пота. – Я тщательно обдумаю то, что вы сказали. На совещании в Адмиралтействе в следующем месяце, когда речь пойдет о бюджете…
Но в следующем месяце я вряд ли буду с кем-то совещаться в Адмиралтействе. В лучшем случае меня отправят в отставку. Или обвинят в ереси, если патриархи все же сделают то, что задумали.
– Я хорошенько над этим подумаю, – закончил я уверенным тоном. – Положитесь на меня. Я очень хочу, чтобы наш Флот был сильным и боеспособным.
На этой ноте мы и попрощались.
Такая конфронтация чрезвычайно меня встревожила. Вне зависимости от того, рассматривать высказанные замечания как угрозы или просто как предупреждение, стало абсолютно ясно, что я слишком
– О, господин Генеральный секретарь. – Адмирал Хой выглядел взволнованным. – Не могли бы вы заглянуть в мой кабинет? Я хочу вам кое-что показать.
– Отлично. – В коридоре меня ждал Джеренс Бранстэд с начальником моей охраны. Я нахмурился:
– Вроде бы вам было велено отдыхать.
Тилниц только махнул рукой:
– Моя работа состоит в том, чтобы не спускать с вас глаз.
Рядом с нами был Хой, поэтому я не стал спорить. Мы пошли с ним к люку, ведущему в его апартаменты.
– Сюда, сэр.
– Знаю, – холодно отозвался я.
Когда-то, десятилетия назад, я поднялся сюда наверх, в эту самую каюту, чтобы потребовать от адмирала Джеффа Торна отменить приказ о расстреле каждого десятого переселенца. И это место напомнило мне о трагедиях, о которых я давно забыл, а также о днях, когда мы с Фити еще были друзьями.
Хой застыл возле проема. Я вошел внутрь, ориентируясь по блеску огромного голографического экрана, занимающего целую стену напротив.
– Ничего не измени… Господи! Вскочивший на ноги офицер виновато улыбался:
– Мы хотели сделать вам сюрприз, сэр. С вами все в порядке?
Я прислонился к стене.
– Да. Я… Алекс, как ты… это так замечательно, что… я не знаю… – Я нервно сглотнул. – Иди ко мне!
Офицер протянул руки ко мне, и я собрался было пожать их, но отстранил его вместо того, чтобы обнять.
– О боже! Боже мой! – Я был не в силах сказать что-либо еще.
Алекс Тамаров был бравым гардемарином на «Гибернии», когда я впервые перешагнул порог ее кают-компании – полным надежд мальчишкой, сломанная жизнь которого была еще впереди. Позже я сделал его лейтенантом, летал с ним снова спустя несколько лет, прошел вместе с ним через огонь, воду и муки амнезии.
Я вытер глаза.
– Как ты… где ты был…
– «Мельбурн» пришвартовался два дня назад, сэр.
– Сколько же лет прошло?
– Двенадцать.
Несколько полетов у него – и выборы, политика у меня.
Я закрыл глаза. Как это могло произойти? Как так получается в жизни? «Посмотри-ка на него, – подумалось мне. – Все еще стройный, лицо словно выточено из камня, волнистые волосы, едва тронутые сединой. Капитан». О звании Алекса сообщали звездочки на его плечах, но я и так это знал. Время от времени, просматривая списки капитанов, я вспоминал некоторые имена.
– Шесть с половиной лет, – продолжал он, – меня не было в Солнечной системе. А здесь занимался организацией нового полета. Джош Феннер планирует отправить «Мельбурн» на Титан. Мойра немного расстроилась, что я оставляю ее с ребятишками, особенно переживает за Майкла. Мистер Сифорт не желает их повидать? – Моя улыбка погасла при мысли об изменениях, которые мне придется вносить в свои планы. – Они в отеле. Она будет рада видеть вас. И мы немного посидим… О!