Надежда победителя

Файнток Дэвид

– Откуда я знаю?

– У вас есть опыт. – И Боланд, и Дагани смотрели на меня с надеждой, как на пророка.

– Ей-богу, не знаю, что будут делать рыбы. – Я встал и начал прохаживаться взад-вперед, пытаясь придумать хоть какой-то ответ. – Мне кажется, некоторое время рыбы не будут нас беспокоить.

– Почему? – хором спросили сенаторы и Дагани.

– Просто так кажется. Разумных объяснений у меня нет, если не считать того факта, что между гибелью «Телстара» и нападением рыб на Надежду прошло несколько лет. А когда рыбы начали

нападать, мы никогда не могли предугадать их следующий шаг.

Трудно тогда пришлось нашему флоту. Понеся громадные потери, он вынужден был отступить.

Сенатор Уиверн кашлянул, словно прочищая горло перед речью на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, и важно произнес:

– Появление рыб поможет нам убедить ООН разместить заказы на корпуса в Северной Америке.

– Обсудим это потом, Бретт, – осадил его Боланд.

– Сейчас надо быстрее разрабатывать и производить бомбы с кошачьим концертом, – сказал я, перестал расхаживать взад-вперед и сел за стол. – Как обстоит дело с ними, адмирал?

– Теперь выбить средства на эти бомбы будет легче. Но широкой публике сообщать о появлении рыб у Земли не следует. Поняли, Сифорт?

– Я никогда не давал интервью, сэр! – вспылил я. Неужели Дагани этого не знает?

– Итак, о рыбах ни слова. Это приказ. Вам, Сифорт, как человеку надежному, могу сказать, что мы с сенаторами уже условились: если рыбы сегодня больше не появятся, считать сегодняшнюю тревогу ложной.

– Почему? – опешил я.

– Чтобы не было паники. Но сами мы, разумеется, бдительности не потеряем.

– Вы собираетесь ввести общественность в заблуждение?!

– Сифорт, как вы не понимаете? – с укоризной заговорил Боланд. – Ничего хорошего такая правда обществу не даст, а вот паника может подняться.

– Ничего хорошего? – Я задумался. В самом деле, не поднимет ли сообщение о рыбах панику? Могут усилиться голоса в пользу возвращения тех кораблей, которые охраняют дальние планеты, а если флот отзовут, колонии останутся без защиты. – Вам виднее, решайте сами, а я выполню ваш приказ, – нехотя согласился я. Слава Богу, что ответственность за подобные решения лежит не на мне.

– Не давите на него, Ричард, он так же устал, как и мы. Сифорт, я устрою вам шаттл до Лондона. Один полет не повредит наземной обороне.

– Хорошо. – Быстрее бы добраться до Академии, скрыться там от политиков и паркетных адмиралов.

– Мистер Дагани, – встал сенатор Боланд, – если вы сейчас дадите указание отправить шаттл, то я пройду с мистером Сифортом до трапа.

Ловко же они меня выпроводили! Очень вежливо, как опытные политики. Вскоре мы с Боландом уже шли через зал ожидания. Несчастные пассажиры все еще с надеждой ждали отмененных рейсов.

– Мы используем возникшую ситуацию в полной мере, – хвастался по пути Боланд. – Деньги на корабли и ваши бомбы мы выбьем, не сомневайтесь, нужные люди о рыбах извещены, а вот широкой публике знать об опасности не следует,

это лишь помешает осуществлению наших планов.

К сожалению, я должен был признать его правоту. Деньги на новые корабли были нужны позарез.

– Завтра я привезу в Девон Роберта, – как бы невзначай бросил Боланд.

– Кто такой Роберт?

– Мой сын.

– Ах да, пардон. Надеюсь, он будет учиться прилежно.

– Я тоже на это надеюсь. Если возникнут какие-нибудь трудности, сразу обращайтесь ко мне.

Из Лондона до Академии в Девоне я добирался на вертолете. На площадку перед главным входом мы сели поздним вечером. Часовой на КПП сразу меня узнал, отдал честь и не стал требовать пропуск. Я хотел было влепить ему за это выговор, но, по здравому размышлению, не стал поднимать шум из-за пустяка, а занялся более важным делом – позвонил в Лунаполис знакомым лейтенантам. На Луне было тихо. Космический флот Солнечной системы второй раз по тревоге не поднимался.

В день приема очередной группы кадетов Академия превращается в сумасшедший дом. Родители без конца выясняют одни и те же вопросы: что их чадам разрешается брать с собой за ворота, можно ли их навещать, когда будут экзамены, когда каникулы?

Лейтенанту Паульсону и сержантам такой бедлам был не в диковинку. Они держались спокойно, отвечали терпеливо, с достоинством. Я сидел как на иголках у себя в кабинете, в приемной дежурили два гардемарина. Они исполняли роль стражей и мальчиков на побегушках, а Толливер следил за порядком снаружи. Гардемарины стойко отражали натиск родителей, штурмовавших мой кабинет. Вначале я не верил в бдительность юных помощников и с беспокойством ждал прорыва взволнованных родителей, но время шло, а проникнуть ко мне никому не удавалось.

Все же мне не сиделось и я расхаживал по кабинету, виляя между кофейными столиками, креслами и прочей дребеденью, отмечая про себя, что здесь надо будет разобраться с завалами мебели столь же сурово, как в Фарсайде.

Промучившись так до обеда и немного еще, я решил, что с меня хватит. За все это время мне пришлось ответить на один-единственный звонок: интендант Серенко просил разрешения купить для столовой новое молоко взамен скисшего. Так какого черта я тут сижу? Рассудив так, я пригладил волосы, поправил галстук и шагнул из кабинета в приемную.

– Пройдусь по территории, – проинформировал я гардемаринов.

– Да, сэр, – отчеканили они.

Как и на корабле, я пошел по своим владениям без рации. Правда, на корабле повсюду установлены динамики и телефоны, поэтому любого члена экипажа в любой момент можно быстро найти по внутренней связи, а здесь, на территории Академии, дело обстояло иначе. Но таскать с собой рацию не хотелось. Конечно, есть совсем маленькие рации в виде наушничка, вставляемого в ухо, но с такими хреновинками ходят подростки, на ходу слушающие плеер. Будь я проклят, если уподоблюсь этим недорослям.