Надежда после жизни
Шрифт:
Надо выйти к ней? Признаться ей кто я?
Если я останусь здесь и не решусь, то вся моя вылазка и опасное путешествие напрасны. Надо решиться.
Я выхожу из своего убежища. Пока женщина меня не замечает, но она напрягается и начинает вглядываться в темноту. Через секунду она замечает меня и ее глаза округляются. Она протягивает ко мне руки и спускается по лестнице вниз на дорожку.
– Ты… – произносит она. Я таю дыхание в ожидании ее продолжения слов. Но она молчит. И вновь становится отрешенной. – Простите, вы что-то хотели? Вы заблудились? К кому вы
– Я…
– Просто, видно, что вы не из этих мест. Вы из центра или из торгового района? Вы же знаете, что нельзя находится в это время на улице, – качает головой она; ее глаза глядят на меня, по-отечески, осуждающе. – Так к кому вы?
– Простите, – лепечу я. – я ищу тех, кто жил здесь, – указываю я на ее дом. Женщина глядит на меня и не понимает. – Моя мама… она жила здесь.
Проходит минута прежде, чем оттаивает и спрашивает меня женщина:
– А как звать вашу мать? – в ее голосе слышится надежда на чудо.
– Звали, – поправляю я ее. Она дергается, словно через нее проходит ток. – Вивиан. Ее звали Вивиан. Я ее дочь – Надежда.
Я замираю. Ожидание.
Женщина утирает слезы, она не верит своим глазам. Теперь она подходит ко мне вплотную и касается моего лица, вглядываясь.
– Ты… ты так похожа на нее! – улыбается она сквозь слезы. Я тоже плачу; не могу сдержаться. – Идем! – спохватывается вдруг моя бабушка (я уже уверена в этом) и тащит меня в дом. Ее рука цепко держит меня за запястье. Она сильная, несмотря на возраст и те печали, что свалились на ее плечи. – Тебе нельзя здесь быть. Кто-то может увидеть! – мы синхронно оглядываемся по сторонам и входим в дом.
Я внутри дома моей мамы. Улыбка шире и шире. Я закрываю глаза и с чувством вдыхаю воздух, который царит здесь, стараясь запомнить его навсегда. Он пахнет выпечкой, лавандой и немного затхлостью.
– Что с тобой? – испуганно спрашивает меня бабушка. Она дергает меня за руку. – Тебе плохо?!
– Нет, все хорошо. Я просто… хочу запомнить все это.
– Ты знаешь кто я? – берет мои руки в свои она.
– Да. Вы – моя бабушка.
Она кивает мне.
– Я так рада видеть тебя, моя девочка! – обнимает она меня. Я обнимаю ее в ответ. Вначале робко, но потом смелее. – Так рада! Я так скучала по моей Виви… так скучала. А тебя я и видела всего лишь пару минут после твоего рождения. И все. Малышка, ты такая взрослая. Дай мне посмотреть на тебя во всей красе! – просит она меня и отходит на пару шагов. Я теряюсь. – Красавица! – делает свой вывод она. Я выдыхаю, словно это самое важное, что я должна была услышать.
– Вы видели меня?
– Да, да!
Мы проходим в комнату, где стоит огромный диван и телевизор. Бабушка усаживается и усаживает меня. Мои руки она не выпускает.
– Расскажи мне, как ты жила все эти годы? Где вы жили? Я так скучала по тебе, дорогая!
– М-м-м… – я не знаю, что говорить. То, что нельзя говорить наше убежище с отцом – это факт, но мне от этого не лучше. – хорошо жила. Мы с отцом жили очень хорошо.
– А где, ты мне не скажешь же верно, – улыбается мне она. Я смущена. – Верно, – отвечает сама
– Отец тоже защищал ее до последнего.
– Папина дочка? – смеется, утирая слезы, бабушка.
– Извините.
– С чего вдруг? Не извиняйся. И не говори мне «вы». Я твоя бабушка. Назовешь меня так?
– Да, – шепотом произношу я. Мое дыхание сбивается. – бабушка.
Я произнесла это. Теперь, моя семья уже не состоит из двух: меня и отца. Теперь, есть и бабушка.
– Отлично. Я так рада видеть тебя.
– Я боялась, что вы не захотите видеть меня.
– Ну что ты, дорогая! – гладит она меня по щеке. – Ты такая худенькая. В тебе лишь кожа и мышцы.
Я разглядываю бабушку, ища черты лица моей матери. Она делает тоже самое.
– А… где ваши дядя Оливер и тетя Ванесса? – вглядываюсь я внутрь дома. Дом отвечает мне тишиной.
– А они не живут здесь.
– Да? – я немного разочарована. – Жаль.
– Да, жаль. Просто, Оливер живет с семьей на другом конце улице, а Несс… она в центре.
– В центре?
Я мало знаю об устройстве гетто, но в курсе того, что центр – это место для привилегированных. Избранные. В центре же находится и здание управления с мэром во главе.
– Она, наверное, там живет с мужем?
– Нет. Несс не вышла замуж…
Бабушке явно не по себе от этой темы. Она теряется и отводит свои глаза. Я чувствую ее боль.
– Что с ней?
– Она танцует там.
– Танцы, – думаю я над этим словом. Что они под собой подразумевают?
– Она танцует в клубе для… богатых мальчиков.
На этом бабушка встает и выходит из комнаты, оставляя меня одну. Не все гладко. Мне хочется помочь своей семье. Но что я могу сделать?
Глава 2
У меня еще есть время до рассвета. Немного. Но оно есть.
Я решаю заглянуть в центр, чтобы повидаться с тетей.
Выпросив адрес клуба у бабушки, я заверяю ее, что вернусь не позже, чем через два часа. Она отпускает меня, но не хочет этого делать. Она боится за меня.
– Ты слишком похожа на свою мать, – качает она головой, проводя рукой по щеке. На моих глазах наворачиваются слезы.
– Как и она была похожа на тебя, – целуя я ее быстрым поцелуем в морщинистую щеку. Она обнимает меня так сильно как может.
– Будь осторожна, – напутствует она меня.
– Буду, – даю я ей обещание. Она не верит мне, но все-таки кивает и крестит на прощание. Я вздыхаю и выхожу из дома. На улице тьма постепенно сменяется плотными сумерками, которые в дальнейшем заменит рассвет.
Мне надо спешить. Я короткими перебежками между домами, избегая света ночных фонарей, добираюсь до центра – до пика ночных развлечений привилегированной молодежи.
Тут всюду яркие флюоресцентные огни различных цветов и оттенков. Они светят с разной яркостью, создавая фонтан света. В центре стоит огромное здание, больше похожее на арену. Огромный стеклянный купол, что спускается до земли.