Надежда смертника
Шрифт:
– Смотри! В каждом офисе много таких штук. Я научу, как пользоваться ими. Отнесите полный мешок для сабов. Неужели это не поможет вам бороться с оонитами?
– Да-а, но… – Он наморщил лоб, – Бычно, телфоны молчат потом, когда мы их берем.
– Разумеется, если вы украдете один у какого-нибудь мертвого верхнего. Но я говорю о том множестве, которое здесь есть, возможно о сотнях. И в каждой башне, на которую вы нападете, они есть. Это займет у оонитов недели – определить, который следует отключить.
– Начит, оствить тя один?
– Пускай
– Как выйти?
– Я открою дверь первого этажа.
Он заметно колебался.
– Халбер будет в бешенстве.
– Раули, посмотри, что делается снаружи! – Переключив экран над пультом, я воспроизвел на нем периметр здания и ближайшие улицы. – Это война! Ты хочешь победить?
В то время как он думал об этом, я позвонил Пууку на 39-й.
Поздний полдень.
Я потянулся, зевая. За дверью спала Элли и остальные нижние.
Мы оказались высоко в электронных Альпах, штурмуя переходы, которые никогда не знали вызова с клавиатуры. Со мной были Рольф и Фиона. А также несколько их друзей, прежде мне не знакомых.
Потребовалось время, чтобы убедить их, что мой доступ был подтвержден – как я им сообщил. На то, чтобы открыть его, ушло много времени. Пуук был не просто невежда, он был упрямый невежда. Я едва не осип от пронзительного крика в трубку, объясняя снова и снова, как включать и звонить, какие кнопки и клавиши нажимать, чтобы соединиться с моим пультом управления. Когда он наконец выполнил все мои распоряжения, я послал его ребят на этаж «Голографического мира», чтобы сделать то же самое, на что ушло еще два часа.
Пуук вернулся угрюмый; судя по всему, у него чесались кулаки. Я вспомнил о ранах, которые он оставил на моей груди, и принялся расточать ему щедрые похвалы, пока тучи на его лице не рассеялись.
Я направил дешифровщик Рольфа на счета банка. Обычно процесс протекал медленно, но мой процессор обеспечил такую скорость обработки данных, о которой прежде я не мог и мечтать.
В то время как мои друзья резвились среди учетных записей, я присоединил идентификационную карту Фионы к базе данных банка и создал несколько сотен поддельных счетов, чтобы увеличить путаницу. Нельзя сказать, чтобы банк не был защищен. Автоматически сервер включил защиту.
Слепящий снежный ураган закружился над нашими головами. Электронный ветер завывал. Я наклонялся с силой вправо, отходя от края утеса, стиснув зубы, согнув колени, стараясь не потерять из виду электронные дипольные отражатели. Если я разобьюсь, то буду погребен под лавиной. Если нет – овладею горой.
Я работал на трех клавиатурах, управляя окнами как сумасшедший. Моя глотка высохла от рычания постоянных команд, обращенных к готовым
Низко наклонившись, я пронесся по утесу, лыжи сильно изогнулись, поскольку я бросился вперед по направлению к широкому пласту покрытого снегом льда*. <Лед на жаргоне хакеров – защита (Прим перев.)>
Сильный удар. На мгновение я потерял равновесие, а затем скатился вниз в безветренную холодную долину. Сервер Лондонского банка был мною взломан.
43. Пуук
Ломать двери здорово. Не оставлять всякого такого на пути, ни в коем случае. Почему Джаред-верхний притворился, будто я знаю о входных устройствах и про экран? Единственный экран, который я видеть, – большой экран на стене здания «Голографического мира».
Незачем кричать, будто я дурак.
Я возвращаюсь вниз с 39-го, интересуясь, бить ли его, и использовать мой шанс с Халбер, но он должен врубиться, это нехорошо – обращаться небрежно с Пууком.
Однако нечего делать, кроме как рассиживаться и наблюдать, каждый раз, когда я смотрел на него, он начинает кругом ходить. Наконец он говорит по-верхнемски с кем-то: ты знаешь, я собираюсь остаться здесь! А потом мне:
– Почему бы не подниматься на одиннадцатый или двенадцатый и не сломать несколько офисов верхних?
– Уничтожу что? – спрашиваю я.
– Все, что хочешь, – говорит он. – Только не разбивайте окон. Снаружи я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что мы здесь.
– Не знаю, – говорю я.
– Вы обнаружите компьютеры, столы, стулья. Вы могли бы повеселиться.
– Ну… – Я быть ужасно привлечен этим. – Немного.
– Так долго, как ты хочешь, – говорит он.
Элли здесь. Другие ребята тоже.
Так что я иду веселиться. После я так устаю, что не мог набить рожу оониту, если она лежала под ногой. Я возвращаюсь, чтобы остановиться в комнате, лечь тихо в угол.
Когда я просыпаюсь, экран показывает: снаружи темно. Джаред сидит у пульта, стучит как полоумный, всю дорогу хихикает.
Он заполучил два телефона, в один говорит со всеми, другой в его ухе.
– Они не могут проследить, – он рассказывает кому-то. – Мы направили через Лондон по шифратору в Мадрид, и я вновь с трудом пробился, чтобы позвонить тебе. Охладись, Рольф. Мы только двое мило беседующих друзей. Эти линии воздушной трассы не имеют никакого отношения к сетевым.
Все время его руки заняты.
– Скажу тебе, что я трачу впустую время, делая это руками. Заставил исинт написать быстро программу, которая управляет парой тысяч счетов и осуществляет беспорядочные сделки. Да, у меня есть повод веселиться. Приблизительно шесть раз в течение дня программа продает некоторые всепланетные фирмы, начала с «Голографического мира». Досталось этим придуркам дважды, я их должник. К полудню давай увеличим объем. Если ты можешь направить мне программу, я проверну список заказчиков и произведу распоряжения.