Надежда все исправит
Шрифт:
— Конечно! — отозвалась подруга, — Такие основательные дядьки вспоминают о своих кисулях только в большие праздники — день рождения, Новый год, Восьмое марта. В другие дни у них работа на первом месте.
— Ты права! Ты права, Крисси! — ликуя, я подпрыгнула на месте. Из мерзкого день стал просто фантастическим, и мне хотелось скорее позвонить Антону, чтобы узнать, где он и когда уже доедет до Булкина с огромным букетом цветов и колечком, от тяжести которого у меня будет болеть палец.
— Так что, малышка, надень свои лучшие трусики и жди папика с подарком, —
— Ох, Крисси, я в Булкине! — заныла я, не давая подруге сбросить вызов.
— Надин, какие булки? Булки идут в целлюлит, ты же знаешь!
— Лучше бы у меня был целлюлит, но в Москве, чем гладкая задница в Булкине, — проблеяла я, радуясь, что хоть кому-то могу рассказать о своих проблемах.
— Где это вообще? Что ты там делаешь? — не понимала модель. И куда ей? С высоты ее карьеры заметить Булкин на карте России практически невозможно.
— Долгая история. Антон хочет, чтобы я год поработала в местной отвратительной школе! Представляешь, я трудовиха! Веду уроки у гадких детишек! — жаловалась я, картинно вздыхая и вскидывая руки к небу, словно взывая к помощи высших сил.
— А не пойти бы вам на хрен?! — грубо вскрикнула Люба за моей спиной.
Забыв про телефон и подругу, я обернулась и увидела, как в дверях класса стоят ученицы и смотрят на меня глазами, полными обиды и ненависти.
— Я…., — глупо протянула я, не зная, что сказать.
Все получилось не так, как я хотела. Услышав понимание со стороны Крис, я напрочь забыла, где нахожусь, и кинулась плакаться ей, совершенно не подумав, что ученицы могу услышать, что я на самом деле о них думаю.
— Пойдемте, девочки, — скомандовала Люба, уводя одноклассниц за собой, — Пилить табуретки мне нравилось больше.
Молча я наблюдала за тем, как пятеро учениц уходят прочь, унося с собой мои мечты о замужестве. Что, если они все расскажут директору, и та отправит меня к Антону с такой характеристикой, что он, разочарованно цокнув языком, выставит меня из своей жизни? И я снова стану всего лишь Надей Валенкиной из глухой тьмутаракани…
Молча я наблюдала за тем, как пятеро учениц уходят прочь, унося с собой мои мечты о замужестве. Что, если они все расскажут директору, и та отправит меня к Антону с такой характеристикой, что он, разочарованно цокнув языком, выставит меня из своей жизни? И я снова стану всего лишь Надей Валенкиной — очередной пустышкой из тьмутаракани…
— Девочки, постойте! — вскрикнула я, выбегая из кабинета. Мой голос и глухой стук каблуков эхом разнеслись по пустому коридору.
Обиженные ученицы замерли у лестницы. Наверняка, они собирались спуститься к директору и в красках рассказать, какая отвратительная трудовиха им попалась.
Люба вышла вперед, словно представляя интересы их маленькой группки — разрозненной внутренними обидами, но теперь объединенной общей проблемой.
Скрестив руки на груди, девушка нагловато осмотрела
— Вы что-то недоговорили? — грубо спросила девчонка, — Хотите подробнее рассказать, какие мы недостойные лохушки?
Я крепко сжала ладони, настраивая себя на миролюбивый лад.
— Я неправильно выразилась, — мягко начала я, но тут меня перебила Леночка в очередном вульгарно-коротком платье.
— Так и скажите, что хотели выехать на нашем фоне! — кинула она, оттопыривая накрашенные блеском губки, — Приехали из Москвы — просто само совершенство! Светите брендами направо-налево. А саму мужик богатенький кинул и в Булкин отправил, — язвительно заявила она, и я, не сдержавшись, угрожающе вскинула палец.
Ровно в этот момент с лестницы появилась фигура Людмилы Сергеевны. Удивленно осмотрев собравшуюся компанию, она обратилась ко мне:
— Надежда Львовна, что это у вас тут происходит? — спросила она, сдвинув брови к переносице.
Я ощутила, как по спине пробежался холодок. Нервно сглотнув, я перевела взгляд на девочек, все так же обиженно смотрящих в мою сторону. Что я скажу? Что назвала их гадкими подростками? Что я плевать хотела на уроки труда и будущее этих девочек? Что меня тошнит от Булкина? Что я все еще здесь только ради кольца на пальце?
Вера набрала в грудь воздух, чтобы что-то сказать. Я могу уже и не пытаться как-то выкрутиться. Стоит подумать о том, как собрать вещи и вернуться в Москву, чтобы в назначенный день, когда у Антона будет небольшое окошко в его плотном графике, обсудить детали нашего расставания.
— Людмила Сергеевна, — начала Вера ровным голосом, — Мы просто обсуждали детали проекта, который будем готовить на уроках труда.
Затаив дыхание, я посмотрела на девочку, теребящую кончик косички.
— В коридоре? — усомнилась директрисса, и тогда подключилась кже Люба и с присущей ей грубоватой уверенностью добавила:
— Мы ищем вдохновение.
— Ааах, вон оно что, — лицо Людмилы Сергеевны посветлело, и она дружелюбно улыбнулась нам, — Это дело хорошее. Сходите на улицу, пока солнышко вышло.
Кивнув, девочки направились вниз в раздевалку, и я собралась идти за ними, чтобы поговорить, но директрисса придержала меня за локоть.
— Надежда Львовна, спасибо за ваше влияние. Девочкам, которые растут в маленьком городке, так нужно вдохновение. Будьте глотком свежего воздуха для них, — с глубокой нежностью в голосе произнесла она и, отпустив меня, направилась по своим делам.
А мне понадобилась еще пара минут, чтобы переварить слова, которые она мне сказала.
***
Искать девочек долго не пришлось — они сидели на скамейке около новенькой спортивной площадки во дворе школы. Хотелось бы похвастать, что финансированием ремонта и всей пришкольной территории занимается богатенький мужик, который кинул меня и отправил в Булкин, но мы договорились, что я не буду распространяться о своих отношениях с Антоном.