Надежда
Шрифт:
Позавтракав в компании с Рыжим, Дубов ушел, совсем ненамного разминувшись с царскими посланниками, которые прибыли с целью препроводить дорогих гостей на соколиную охоту. Посланникам пришлось возвратиться в царский терем с вестью, что госпожа Надежда Чаликова и лекарь Серапионыч покинули столицу накануне вечером, а господин Дубов, не считая возможным ехать на охоту без них, отправился в город по своим делам.
Его путь лежал к так назывемому Потешному приказу (царь-городская разновидность нашего Министерства культуры), где у него была назначена встреча с главой Приказа князем Святославским.
Дорога к Приказу шла через живописнейшие уголки столицы, и Василий,
Однако вершиной зодческой мысли оказалось непосредственно здание Потешного приказа — здесь пресловутый «эклектизм» дошел до того, что это строение удивительным образом одновременно походило и на пряничный теремок, и на увеличенный во много раз могильный склеп.
Вдруг откуда-то сверху раздался глубокий бас князя Святославского: глава Приказа стоял прямо над Василием, картинно опершись на металлическое ограждение балкончика, сделанное в виде еловых веточек.
— Василий Николаич, как я рад снова вас видеть! — пророкотал князь, и чувствовалось, что это не дань вежливости, а воистину так и есть. — Погодите, я к вам спущусь.
И не успел Дубов обернуться, как попал в объятия князя Святославского — дородного, барственного господина в богатом кафтане, отороченном мехами и шелками.
— Как мило, дорогой мой Василий Николаич, что мы снова свиделись, — оживленно говорил князь, — а то и умным словом не с кем перемолвиться. Нет, вы как хотите, а встречу надобно достойно отметить!
— Вообще-то я к вам по делу, — осторожно возразил детектив. — Может, как-нибудь после?
— Никаких после! — Князь даже ухватил Василия за плечо, словно бы испугавшись, что тот может убежать. — Насчет дела я прекрасно помню, и как только господа скоморохи явятся в Приказ, их тут же препроводят к нам. — Князь заговорщически подмигнул. — Здесь поблизости имеется одно прелестное местечко, где можно славно откушать. Идемте, право слово, не пожалеете!
— Ну ладно, — сдался Дубов. — В конце концов, отчего бы и нет?
— Да-да, ну конечно же, отчего бы и нет?! — обрадовался князь и тут же потащил Василия в ближайший переулок, где между двух слегка покосившихся домиков красовалась харчевня «У тети Софьи», имеющая вид опрятной избы с добротным бревенчатым крыльцом. В палисадничке стояли несколько столов, нарочито грубо сколоченных, с деревянными чурками, заменявшими стулья.
— Пойдемте внутрь, или расположимся здесь? — спросил князь.
— Давайте лучше здесь, — предложил Дубов. — Как говорит Серапионыч, кушать на свежем воздухе — для здоровья пользительнее.
— Совершенно согласен, — обрадовался Святославский, — и об одном жалею, что нету теперь с нами Серапионыча — умнейший человек! Пропустить чарочку, да с закусочкой, да в обществе добрых приятелей, да еще на свежем воздухе — чего еще можно желать?
Дубов несколько удивился — он даже и не знал, что Святославский знаком с Серапионычем. Впрочем, князь и с Дубовым был едва знаком, но принимал его,
Едва князь и сыщик уселись за одним из столов, к ним подскочил половой, разбитного вида парень с перекинутым через руку полотенцем. Похоже, что князя Святославского тут хорошо знали.
— Добрый денек, почтеннейшие гости, — с приторной улыбочкой проговорил половой. — Что заказывать будем-с?
Князь подпер ладонью обширную бороду, тяжко вздохнул:
— А принеси-ка ты нам, братец, водочки.
— Очень хорошо-с, водочки-с, — кивнул половой. — А кушать что будете-с?
— А вот ее, родимую, и будем кушать, — ответил князь, и в его голосе зазвучало предвкушение уютнейшего застолья с умеренным питием и приятнейшею беседой.
— Шутник-с, — подмигнул половой Дубову.
— Ну, принеси чего обычно, — с ясной улыбкой проговорил князь Святославский. — Да скажи стряпухе, чтобы уж расстаралась, дабы не осрамиться перед заморским-то гостем!
Приняв заказ, половой исчез, но тут же вернулся с подносом, на котором стоял глиняный кувшинчик и многочисленные блюдечки и судочки, из которых пахло чем-то изумительно вкусным. Князь собственноручно разлил содержимое кувшинчика по двум глиняным же чарочкам.
— Нет-нет, Василий Николаич, погодите! — воскликнул он, увидав, что Дубов потянулся за чарочкой. — Теперь она холодная, только из погреба, а это настоящая вишневая наливочка, и чтобы ощутить ее подлинный вкус, надо ей дать самую малость согреться. Вот-вот, еще мгновение — и готово! И, нет-нет-нет, не пейте сразу, а для начала только самую малость. Окуните кончик языка, и вы ощутите непередаваемый вкус этого божественного напитка!
Василий так и сделал. Наливочка и впрямь оказалась очень приятной, хотя вряд ли стоила тех возвышенных похвал, которые расточал ей князь Святославский. А князь, похоже, только входил во вкус:
— Теперь, милейший Василий Николаич, возьмите вот эту вот закусочку, самую малость, быстро допейте наливочку, и тут же, не медля ни малого мгновения, закусите!
Василий послушно выполнил и это предписание. Закусочка действительно оказалась весьма вкусной, приготовленной не то из брюквы, не то из редьки, с добавлением сметаны и мелко нарезанных копченостей. Тем временем половой поднес к столу еще два кувшинчика, с водкой и смородинной настойкой, но не уходил, наблюдая за священнодействиями князя Святославского.
— Неужели вы не ощутили божественного вкуса этой замечательной закусочки?
— Ощутил, — должен был согласиться Дубов.
— А раз ощутили, то теперь выпейте чуть-чуть водочки и непременно закусите вот этой рыбкой. Да с лучком, с лучком. — Князь сладостно вздохнул. — В годы моей молодости такую стерлядку ловили сетями в верховьях Кислоярки, потом свежезасоленную на тройках привозили в Царь-Город и замечательнейшим, только им одним ведомым способом приготавливали в харчевне, дай бог памяти, на Никольской улице. Сам государь Дормидонт, ежели должен был принимать иноземных гостей, непременно потчевал их нашей стерлядкой. Да уж, в прежние годы всякая харчевня, даже самая захудалая, имела свои особые кушанья, тайны которых свято блюла. Вот, помнится… — Князь горестно махнул рукой. — Да что вспоминать! А теперь, куда ни придешь, везде одно и то же, и никакого разнообразия, никакой тайны… Да вы закусывайте, Василий Николаич, вот непременно квашеной капустки отведайте, она здесь знатная, с морковкой да с морошкой. А вот, помню, покойница Анисья Матвеевна добавляла в капусту еще и яблоки, и даже груши… — Князь аж зажмурился, вспоминая незабвенный вкус капусты «от Анисьи Матвеевны».