Надежда
Шрифт:
— И потом еще дожди, — сказала девушка. — Говорят, тут всё затопит. Мы тогда совсем пропадем.
— Дожди будут, — подтвердил мальчик.
Они постояли некоторое время молча.
— Знаешь что… — Архи сунул руки в карманы. — Хочешь, я вас провожу? Я тоже собираюсь уходить. Меня Хьюз вот-вот выгонит.
— Нет, что ты! — девушка испуганно отступила. — Я тебе говорю: дядя всех американцев ненавидит. Он с тобой и говорить не станет. Он лучше с голоду умрет, чем возьмет что-нибудь от американца.
— Ну
— Прощай, — сказала девушка. — Мы, наверное, больше не увидимся никогда.
— Наверное.
— Ты теперь так и будешь всё время один?
— Так и буду. Ну ничего. — Мальчик тряхнул волосами. — Я привык.
— Опять будешь жить в лагере безработных?
— Да. Скорее всего там. Только зимой там очень плохо. Холодно.
Мальчик перепрыгнул через ручей и остановился на другом берегу.
— Знаешь что?
— Ну!
— Если вы будете ночью уходить, не идите по дороге. Они на лошадях вас сразу догонят. Идите лесом и постарайтесь добраться до лагеря безработных. Если успеете уйти километров за двадцать, — ваше дело выиграно. Хьюз надолго ферму не оставит.
— Хорошо. Я объясню дяде. Скажу, что сама придумала.
— Ну прощай!
— Прощай.
Было около двух часов ночи, когда Хьюз стал будить Данни.
— Ты всё валяешься, — он стаскивал с вербовщика несвежую простыню. — Ты спишь, а птички улетели.
— Какие птички? Что ты несешь?
— Мексиканец удрал вместе со своим курятником..
— Что ты говоришь? — Данни сел на кровати. Сон с него слетел. — Не может быть!
— Вот тебе и «не может». У тебя он украл, выходит, долларов шестьдесят, если считать, что они еще две недели должны работать, а у меня все двести.
— Надо торопиться. — Данни поспешно натягивал брюки.
— Ничего, — сказал Хьюз, — одевайся пока… Майк седлает лошадей, а я пойду возьму собаку.
Через четверть часа они выехали. Вербовщик — на тяжелом упитанном жеребце по кличке Молодец. Хьюз и Майк — на кобылках из американских рысистых. Рядом с лошадьми бежала собака. Майк держал ее на длинном, в три метра, ремне. Было еще темно, но дорога различалась хорошо. Собака сразу взяла след и с лаем тянула вперед. Лошади шли ровной некрупной рысью. Только у Данни жеребец всё время дергал повод вниз.
— Ты ему не давай опускать морду, а то он споткнется.
— Знаю, — проворчал Данни. На этом жеребце он участвовал здесь однажды в такой же погоне.
— Я так и думал, что этот мексиканец уйдет, — говорил Майк возбужденно. — Уж слишком он гордый, нипочем не станет работать, раз решил, что это несправедливо.
— Ну, мы ему сейчас
— Мне бы раньше надо было заглянуть туда к ним, в сарай, — продолжал Майк. — Но я проснулся полчаса назад. Прихожу, а там никого.
— Может быть, они с вечера ушли, — сказал Хьюз, — тогда они уже далеко.
— Тут всё зависит от того, как они пойдут, — сказал Майк. — Если по дороге, то мы их живо схватим.
Небо постепенно затягивало тучами. Луна спряталась. Ободряемые ночным холодком, лошади шли споро. Хьюз и Майк были возбуждены. Только Данни чувствовал себя плохо. Он ненавидел езду верхом, и, кроме того, от вчерашней выпивки у него болела голова. Но за свои шестьдесят долларов он готов был скакать всю ночь.
Они доехали до поворота, где темнела большая роща. Неожиданно собака рванулась с дороги в сторону, так что Майк выпустил ремень. Собака бросилась к роще. Майк свистнул — и она остановилась. Остановились и всадники.
Обе кобылки вертелись от нетерпения. Только жеребец Данни сразу стал смирно. Майк поймал собаку, и она села па дороге, тяжело дыша и высунув длинный язык.
— Вот гады! — выругался Хьюз. — Дело плохо. Они свернули с дороги. Если они пойдут лесом, нам верхом не проехать.
— Это их кто-нибудь научил, — сказал Майк. — Им самим нипочем не додуматься. Откуда они знали, что мы за ними погонимся?
— Верно, — сказал Данни, слезая со своего жеребца. — Этому мексиканцу ни до чего не додуматься самому. Он ведь еще ни разу не был в Калифорнии.
Хьюз тоже спрыгнул на землю.
— Ну, если бы узнать, — кто их надоумил?
— Это не из наших рабочих, — сказал Майк. — Они сами ничего не знают. Все первый сезон у нас.
— Как будто бы никого из посторонних вчера не было, — сказал Данни. — Да этот мексиканец ни с кем и не разговаривает.
— Но, ты! — крикнул Хьюз кобыле, которая, обмахиваясь, задела его хвостом. Он со злостью дернул повод. — Делать нечего. Всё равно мы быстрее их двигаемся. Ведь у них двое щенят и еще они прихватили свое барахло. Пойдемте.
Они взяли лошадей в поводья и пошли за собакой, которую Майк опять поставил на след.
— Я с этого мексиканца три шкуры спущу, — ворчал Хьюз. — Я им покажу, как убегать.
— Подождите, — сказал вдруг Майк, останавливаясь. — Я знаю, кто их научил. Это мальчишка, бродяга из лагеря. Я видел, как он однажды с девчонкой разговаривал. Наверняка он научил мексиканца.