Надежда
Шрифт:
– И… куда вы поедете? – Надежда все не решалась сделать глоток заказанного им напитка.
– В Архангельск.
– Вы… там живете? – она внезапно почувствовала разочарование.
– Нет, живу я в Красноярске, но моя работа предполагает частые разъезды. Даже за границу, в Прибалтику, Польшу, Европу… хотя туда в последнее время посылают все реже и реже. Да я и сам стал отказываться. Хочется побольше бывать дома…
– С семьей, – понимающе кивнула она.
– Семьи, как таковой, нет. Есть родители, есть сестра и племянница. Увы. А больше никого нет. И никогда не было, к сожалению. Я слишком часто в разъездах.
– Нет у меня никого, – Надежда залпом выпила напиток, так толком и не разобрав, что ей налили. Какой-то аперитив, кажется. Она, кроме шампанского и мартини, практически ничего не пила и в напитках не разбиралась. – Даже кошки.
– Неужели? Так не бывает! Есть…
– Никого нет. И родителей, ни близких родственников…
– И друзей? Друзей тоже нет?
– Еще два часа назад я думала, что есть, но они… А, не хочу об этом думать. Я хочу еще выпить. Вот что это сейчас было?
– Бармен, повторите даме! – тотчас же крикнул Аскольд и заговорщически подмигнул: – Пусть это будет тайной. Должны же в жизни быть хоть маленькие загадки!
– Должны, – неожиданно развеселилась Надежда и сама крикнула: – Бармен! Скорее!
Это был необыкновенный вечер. Аскольд оказался таким странным собеседником! Он умел слушать и умел рассказывать, и неизвестно, что у него получалось лучше. Его бархатный голос просто завораживал. Как выяснилось, он действительно какое-то время подвизался на подмостках Красноярского театра, но после жестокой простуды потерял голос и был вынужден оставить сцену. И хотя его уверяли, что голос полностью восстановился, что-то простыло в нем самом. Он трудился консультантом в некоей фирме, раскинувшей филиалы чуть ли не по всей России и отчаянно искавшей выход за рубеж. Выходы имелись, но только как компании-спутнику других организаций. А им хотелось полной самостоятельности, чтобы напрямую заключать договоры с коллегами. На вопрос Надежды, с чем связана его деятельность, Аскольд небрежно бросил: «Компьютерные технологии!» – и переключился на нее. Узнав, что она работает на заводе, он не стал небрежно бросать: «С такой внешностью? Актрисой быть не пробовала? Или моделью?» – а просто кивнул головой, принимая это как данность.
Из бара они выбрались только через полтора часа, когда от духоты и пьяных голосов там стало невмоготу не то, что дышать, но даже просто быть. Прохладный осенний воздух слегка остудил и отрезвил, ночная темнота после ярких огней показалась настолько глубокой…
– Как в космосе, – Аскольд запрокинул голову, глядя в небо.
– Что?
– Как в космосе, – он указал вверх, в бездонную черноту. – Только там звезды. Много звезд. А здесь…
– Неужели ты был в космосе? – рассмеялась Надежда.
– Нет, конечно! – он приобнял женщину за плечи. – Там никто не был… кроме пары сотен космонавтов… И никто не знает, как оно там на самом деле, но у нас дача за городом. Ночью выйдешь, прошу прощения, по малой нужде, поднимешь взгляд в небо – и забудешь, зачем выходил. А если отправиться на Красноярские Столбы с палаткой на пару ночей…Там вообще
– Никогда там не была, – осторожно сказала Надежда.
– Решено. В августе берешь отпуск и мы едем в Красноярск. Покажу тебе наше небо. После этого тебе не захочется оттуда уезжать!
Голос Аскольда как-то странно дрогнул, изменившись, и у Надежды сжалось сердце. Неужели это все-таки случится?
– Пойдем к тебе?
Это сказалось как-то само собой, и Надежда, хоть и испугалась, но не удивилась. Сегодня вообще был удивительный день и… должно же и ей хоть когда-нибудь повезти! А если не повезет, то кому какое, в сущности, дело?
– Ты далеко живешь? – видимо, ее молчание Аскольд принял за сомнения. – Пойми, я бы мог вызвать такси до гостиницы, но какой смысл? Пока мы доедем, пока то, да пока се, уже и назад тебя провожать. А ты ведь не такую ночь хочешь?
Он заглянул в глаза как-то странно, требовательно и осторожно, словно боясь спугнуть робкую добычу. Это был взгляд настоящего мужчины, взгляд победителя, умеющего быть милосердным, и Надежда сдалась.
– Нет, это рядом, на соседней улице, только…
– Ты кого-нибудь ждешь?
В такое время суток к ней мог заявиться разве что бывший муж, и он в самом деле некоторое время после развода рвался в подъезд, трезвоня в домофон, пока соседи не пригрозили подать на него в суд. Мелькнула и пропала мысль о Минаковых, которые наверняка уже выбрались из своей пробки на Кутузовском, но… сколько сейчас времени? Не все ли равно?
– Никого я не жду. Но ждала. Так что не удивляйся.
– Ты сама удивительна, – ответил Аскольд и поцеловал ее.
Короткий, даже немного сухой поцелуй прервался почти сразу, но у Надежды подкосились ноги. Она сама не помнила, как дошла до своего дома, как они поднялись на четвертый этаж, как она открыла дверь. Все прошло, как в тумане, и единственной реальностью была рука Аскольда, который твердо и осторожно поддерживал ее под локоток.
Они начали целоваться еще в тесной прихожей, вынужденные толкаться в попытке пристроить верхнюю одежду на вешалке, но Надежда нашла в себе силы отступить:
– Извини, я…на минуточку. Ты… проходи. Это прямо…тут.
И юркнула в ванную, дрожащими руками закрываясь на щеколду. Ее всю трясло от волнения и предчувствия чего-то непоправимого. «Дура! Привела мужика. Ты с ним едва знакома. Откуда он вообще взялся? Краснодар… с таким же успехом он мог жить где-нибудь в Марьино или, на худой конец, в Люберцах! А ты… пить надо меньше», – попробовала она ругать себя за беспечность, но все возражения куда-то словно проваливались. Она не маленькая девочка. Ей уже целых тридцать лет. Тридцать лет! И потом – должно же хоть однажды повезти?
Послышался голос Аскольда. Он позвал ее, спрашивая, все ли в порядке.
– Да! – она рывком выпрямилась, взглянула на себя в зеркало. Вроде, макияж в порядке. Прическа только растрепалась и помаду она «съела». Хорошо, что рядом со стаканом с зубной щеткой стоит «дежурный» тюбик помады! Быстро приведя себя в порядок, Надежда вышла из ванной комнаты.
Аскольд успел зажечь свет в большой комнате и стоял возле накрытого стола, рассматривая салаты, заливное и пустые тарелки. Надежда мысленно похвалила себя за то, что машинально поправила нарушенные горочки салатиков и заменила грязную тарелку на чистую.