Надежней кляпа только пуля (Сын банкира)
Шрифт:
– Помилуй и спаси! – Цирюльский испуганно отмахнулся и даже перекрестился. – Я даже думать о таком не хочу. Нет, нет, нет! Это абсолютно исключено.
– Будем надеяться. – Крячко сунул руку в карман за сигаретами, но вовремя спохватился. – Хорошо еще, что у вас игра в индейцев, а не в полинезийцев.
– Не в полинезийцев? – Цирюльский растерянно замер.
– На это мог бы ответить капитан Кук, если бы дожил до наших дней… – злодейски улыбнулся Станислав.
– У вас в пансионате одни только мальчики? – Гуров посмотрел на часы – время приближалось к половине двенадцатого.
– Да. С нынешнего года. – Цирюльский снова сокрушенно вздохнул. –
– Незапланированная любовь? – догадался Станислав.
– Что-то вроде этого. Месяца через три после того, как разъехалась последняя смена, примчались родители одной из девочек и устроили скандал. Оказалось, что их четырнадцатилетняя дочь беременна. Нам пришлось выплатить крупную неустойку.
– А она действительно… Ну, именно здесь оказалась в положении? – поинтересовался Крячко.
– Да… Ее возлюбленный, ему тоже было четырнадцать, в этом признался и даже объявил, что готов на ней жениться. Но родители девочки ответили жестким отказом. Мол, с нищетой, у которой на банковском счету всего полтора миллиона баксов, они родниться не намерены.
– Вот видите! – рассмеялся Стас. – А говорите, что никаких противоречий тут не бывает. Кстати, этот юный «Казанова» в нынешнем году здесь отдыхает?
– Нет. – Цирюльский категорично мотнул головой. – Тем, кто нарушил «клятву индейца», а в ней есть пункт о недопустимости причинения ущерба репутации «Гайаваты», дорога сюда закрыта. Вообще, надо сказать, наши мальчики свою клятву никогда не нарушают. Они очень гордятся тем, что стали индейцами. Да, да, да… Представьте себе. Ведь прежде чем стать индейцем, каждый из них проходит непростую подготовку и подвергается довольно серьезным испытаниям. Новички у нас живут в благоустроенном корпусе и первые две недели изучают обычаи и быт индейцев, проходят начальную подготовку по их различным воинским искусствам. И, кстати, «индейцем» становится далеко не каждый. Есть те, кто не смог пройти испытаний, есть и те, кто больше всего любит комфорт и поэтому отказывается сам. Таких «индейцы» зовут «бледнолицыми». Кстати, никто из ставших «индейцами» ни за что на свете не согласится перейти в состав «бледнолицых».
– А Алекс, я так понял, в «индейцах» состоял, – заметил Гуров.
– Алекс у нас с первого дня фигурой был заметной. Он у себя дома, в Филадельфии, занимался восточными единоборствами, был неплохо физически подготовлен, благодаря чему без особых усилий прошел все положенные испытания и был принят в вигвам Могикан. У нас тут все вигвамы носят названия различных индейских племен – Могикане, Сиу, Апачи, Делавары… Имя ему дали Смелый Волк. По характеру он и впрямь держался как настоящий индеец. Был такой немногословный, сдержанный, терпеливый. И это – в двенадцать лет. Тут у нас, бывает, устраивают всякие розыгрыши. Иные из таких вот шуток кое-кого доводят до слез. Алекс ни разу не вспылил, ни разу не расплакался. Я бы его назвал «мальчиком-загадкой».
– Почему? – заинтересовался Гуров.
– В этой довольно разношерстной ораве отпрысков весьма и весьма небедных родителей он смотрелся совсем не так, как прочие. Что-то его отличало от других. Что именно? Затруднюсь сказать. Но вот даже взгляд у него был какой-то не такой, как у всех остальных.
– А кто из родителей привез его сюда? – рассматривая развешанные на стенах всевозможные предметы индейского быта – томагавки, трубки, луки, головные уборы, как бы невзначай поинтересовался Крячко. –
– Нет, его привез доверенный отца, – недоуменно пояснил Цирюльский. – Как же его? Э-э-э… Господин Молясин. Да, он так представился. Молясин с собой привез и все необходимые документы. В том числе уже подписанный господином Кулькоффым договор и деньги. По поводу документов претензий у меня не было.
– Понятно… – Гуров с трудом сдержал зевок. – Ну что ж, приступим к поискам. Поступим так. Сейчас Станислав Васильевич с кем-нибудь из охраны хорошенько обследует всю территорию. А я пообщаюсь с каждым из ваших сотрудников по отдельности. И особенно мне хотелось бы увидеться с Даниловым и Дергачевым.
– Разумеется! Безусловно! – с жаром воскликнул директор, словно Лев угадал его самое заветное желание. – Сейчас я вызову начальника охраны, и вы, – он повернулся к Крячко, – можете приступать. Кстати, Дергачев был у меня перед самым вашим приходом. Вы с ним разминулись буквально в дверях.
– А что он там обещал проверить? – припомнил Гуров последние слова Дергачева.
– Мы с ним обсуждали исчезновение Алекса, и он решил еще раз пройти вдоль наружной стороны ограждения. У него появилось предположение, что мальчик мог покинуть территорию пансионата, перебравшись над стеной с дерева на дерево, например, по натянутому между ними лассо. А потом, используя знание индейских узлов, лассо снять и не оставить следов своего бегства.
«Мысль неглупая. Но вот интересно: он и в самом деле пошел искать следы пропавшего мальчика или его самого очень скоро тоже придется искать?» – мысленно отметил Гуров, интуитивно почувствовав какой-то подвох.
Глава 3
По распоряжению Цирюльского секретарша вызвала в кабинет директора начальника охраны пансионата. Им оказался типичный отставник, с изучающим, едким взглядом профессионального секьюрити.
– Э-э-э… Борис Борисович Тимкин, – объявил директор, почему-то без конца «экая» в присутствии своего сотрудника. – Э-э-э… Станислав Васильевич… э-э-э… Крячко, сотрудник уголовного розыска. Борис Борисович, пройдите со Станиславом Васильевичем по территории, он должен осмотреть все наши… э-э-э… потенциально опасные объекты.
Коротко кивнув в ответ, Тимкин с готовностью последовал за Крячко. Щеголяя отменной выправкой и классно подогнанной униформой, он вышел на крыльцо и сдержанно поинтересовался предполагаемым маршрутом поиска.
– А у вас план территории пансионата имеется? – с удовольствием закуривая, деловито спросил Станислав.
– Да, конечно. Я сейчас принесу.
Тимкин вновь вернулся в здание и менее чем через минуту принес большой лист ватмана, сложенный вчетверо.
– Так, надеюсь, тут есть подробное изображение всех коммуникаций – канализации, водопровода, теплотрасс… – развертывая план, задумчиво пробормотал Крячко.
Изучая вытянутый восьмиугольник территории, он высматривал, где начинаются и где кончаются трубопроводы.
– Откуда начнем? – проявив служебное рвение, спросил Борис Борисович.
Он напоминал породистую лошадь, которая знала о своей породистости и была этим несказанно горда.
– Посмотрим, что тут за канализация. Откуда начинается, где кончается… – деловито пробормотал Крячко.
Около получаса они ходили по территории, заглядывая в люки канализации, водопровода, телефонной связи… Но нигде ничего такого, что заинтересовало бы Стаса, обнаружено не было. Вернувшись к зданию, он снова развернул план.