Надломленные оковы

Петюк Дмитрий

— Я видел богиню, — ответил я.

— Правда? И что она сказала?

— Что ты — её любимое дитя.

— А ты?

— А я — самое-самое любимое! Но она меня срочно отослала прочь, не сказав почему.

Кенира, почувствовав мою насторожённость, начала озираться по сторонам. Я не отставал — продолжал крутить головой, выискивая причины предупреждения. Всё было спокойно. Открытая местность, на которой мы находились, дарила прекрасный обзор, пусть мы тоже находились как на ладони.

— Предлагаю остановиться на привал, — предложила Кенира. — Заодно перекусим.

Я задумался над плюсами и минусами предложения лишь на мгновение. Плюсов было намного больше. Открытая местность

означала, что нас не застанут врасплох, и позволяла подготовиться к нападению. Награда за поимку Кениры была внушительной, но недостаточно, чтобы опасаться нападения с воздуха. Летательные аппараты либо требовали немало элир, либо были слишком быстрыми для тщательных поисков. То есть за штурвалом местного аналога вертолёта мог сидеть либо очень сильный маг, либо требовался мощный дорогой накопитель. Планёры и аналоги самолётов существовали, но кинетическое оружие в мире Итшес практически не использовалось, а атаковать боевыми чарами никто бы не стал — Кенира требовалась живой. Что касается животного мира, то в воздухе могли держаться либо птицы обычных размеров, либо обладающие магией монстры. Но монстры являлись слишком дорогим и экзотичным удовольствием, чтобы капризный садистский сопляк имел возможности и средства их массово применять. Птицы вполне могли быть укрощены, но для того, чтобы навести на нас погоню, требовалось как-то обозначить наше расположение. На всякий случай я снял с пояса пращу и запустил руку в поясной мешочек, сделанный из растерзанной сумки Кениры, выуживая гладкий округлый камень.

Возможно, все мои рассуждения не стоили и выеденного яйца, возможно, оставаясь на виду, я подвергал нас риску. Возможно, я как-то неверно понял предупреждение богини, и она лишь хотела сказать, что Кенире требуется собеседник. Но в этом случае мы хотя бы разомнём ноги, справим нужду и поедим.

Я приказал Рахару остановиться, сполз по его крутому боку на землю и начал снова смотреть по сторонам, выискивая опасность. Кенира тоже соскочила вниз, сняла, открутив проволоку, котелок и поставила на крупный валун неподалёку. Решив, что лучше проявить ненужную бдительность, чем об этом пожалеть, я отвязал болас. Часть жердей, лишившись привязи, посыпалась на землю.

Кенира наскоро подкрепилась результатами моих вчерашних кулинарных упражнений, после чего вынула из седельной сумки топор и встала рядом со мной. Я начал есть, давясь холодным склизким желе, кашей и рыбьими костями. Закончив, я молча протянул Кенире котелок, она так же молча вернула его на привычное место, снова подвязав проволокой.

— Видимо, ложная тревога, — наконец, сказал я, так и не заметив ничего подозрительного.

И тут зарычал Рахар.

Его рык был не привычным злобным ворчанием, к которому я давно привык, а низким первобытным звуком, продирающим тело до самых костей. Рахар вскочил на ноги, раскидывая и ломая жерди, и попытался броситься наутёк.

— Кенира, останови его! — выкрикнул я. Потеря единственного средства передвижения обозначала верную смерть.

— Рахар, лежать! Лежать, мальчик! — приказала Кенира.

Зверь неохотно остановился, всё так же продолжая рычать. Он сделал несколько новых попыток убежать, но Кенира останавливала его дополнительными приказами до тех пор, пока тот не сдался. Теперь вместо побега он, видимо, решил встретить опасность лицом к лицу — начав водить головой, словно отслеживая какую-то невидимую цель.

Я повернулся в том же направлении, до боли прищурив глаза.

— Сто ярдов! — крикнула Кенира. — Там что-то есть!

Движение я уже заметил и сам. Что-то, напоминающее размытое пятно, двигалось в двухстах метрах от нас, быстро сокращая расстояние. Его

цвета менялись, подстраиваясь под местность. К счастью, смена окраски происходила с некоторым запозданием, только поэтому его и удалось рассмотреть.

Я быстро вложил камень в ложе и изо всех сил начал раскручивать пращу. Мир вычислительного режима принял меня в свою испещрённую векторами и траекториями реальность. Всё вокруг замедлилось, и я, наконец, получил возможность неприятеля рассмотреть. Им оказалась тварь, напоминающая земную росомаху, только крупнее и с длинными, словно у зайца ушами. Густая шерсть, покрывавшая её тело, меняла свой цвет, словно кожа хамелеона, только во много-много раз быстрее. Если бы не спокойствие, дарованное форсажем, я бы непременно чертыхнулся. Тварь была мне знакома, и знакомство не было приятным. Пятнистый солор — так этого монстра называли справочники Цитадели — был быстрым, опасным и смертоносным. Его тело, ускоренное магией, могло передвигаться с невероятной прытью, чуткие уши улавливали даже самые тихие звуки, шерсть, меняющая цвет, позволяла оставаться незамеченным вплоть до финальной атаки, прочная шкура спокойно выдерживала рога, клыки или когти даже гораздо более крупных зверей, а челюсти с лёгкостью разгрызали самые твёрдые кости.

Солор являлся местным царём зверей, вершиной пищевой цепочки, и охотился на крупную дичь, в число которой входили и люди. К счастью, эти твари были не слишком плодовиты, да и считались вожделенным призом для химерологов, так что встречались нечасто. Разум, не присущий даже самым умным животным, подсказывал держаться подальше от человеческих поселений, но пара одиноких путников верхом на целой горе мяса являлись желанной добычей. Солора подвело нетерпение, он, увидав, что мы остановились, просто не выдержал и решил атаковать в открытую. Ну а может он принял правильное решение, и сегодня ему предстоит не слишком диетический обед в виде моего ожиревшего тела. Впрочем, тела Кениры и Рахара с лёгкостью выправят положение.

Праща против монстра была абсолютно бесполезной, но останавливать её вращение было медленней, чем просто метнуть камень. Таким образом, я впервые смог воочию узреть действие защитного механизма, имеющегося у всех разумных существ этого мира, кроме, конечно же, меня. Вложив все силы в финальный бросок, я увидел, что снаряд, несущийся, как подсказал компьютер в моём разуме, со скоростью 453 метров в секунду и имеющий кинетическую энергию в 1602 джоуля, бессильно отскакивает, так и не прикоснувшись к пушистой шерсти.

Я бросился на землю, хватая болас и одну из длинных жердей, служивших основаниями наших кроватей. Почти чувствуя, как разрываются волокна напряжённых от сверхусилия мышц, я раскрутил над головой тяжёлое оружие и, просчитав траектории вращения камней и прыжка слишком прыткой твари, совершил бросок.

Скорость и ловкость солора были достаточно велики, чтобы попытаться увернуться. Но лишь попытаться — болас являлся коварным оружием, которое, благодаря разлёту грузов, не требовало особой точности наведения. Впрочем, уворачиваться тварь не сочла необходимым.

Кожаный ремень ударил солору в грудь, столкнулся с невидимым барьером и отскочил. Но так как вес и инерция ремня были несущественными, то отскочил ремень совсем недалёко. К тому же это не имело значения. Крупные речные камни, облетев тварь по широкой дуге, захлестнули ей лапы, стягивая их вместе, всё быстрей и быстрей укладывая новые витки, пока камни всем своим весом не ударили в тело. Снова сработала защита, и камни, вместо того чтобы сокрушить набранной скоростью ей кости, лишь бессильно отскочили. Но отскакивая они захлестнули ремнями друг друга, образуя спутанный узел.