Надломленные оковы
Шрифт:
Алзар и Ксандаш переглянулись между собой и уставились на меня неприятными колючими взглядами.
— Чего? — спросил я.
— Мы едем через Увядшую Долину, — наконец, вздохнул Алзар. — И поверь мне, заснуть тебе там не удастся.
***
Только на следующее утро, когда наш караван выехал из ущелья, я наконец-то понял, что Алзар имел в виду. Началось всё довольно безобидно, какой-то лёгкий гул, ощущаемый не ушами, а словно всем телом. С каждым новым шагом наши тигилаша стали обеспокоенно вертеть головами и помахивать хвостами, но, следуя безмолвным приказам погонщиков, всё равно продолжали двигаться
Несмотря на магию Кениры, моё тело до сих пор ныло. Вчера перед сном я наконец-то воспользовался контейнером с убитого тахару, переделанным шорником во что-то, похожее на кожаную перевязь средневекового воина. Кенира запечатала вовнутрь несколько десятков килограмм камней, вес которых равномерно распределился по телу и ничуть теперь не мешал вечернему комплексу физических упражнений. С нагрузками я, похоже, перестарался, так как чувствовал себя теперь просто отвратительно, с каждым шагом нашего верхового зверя всё хуже и хуже.
Прошло ещё как минимум полчаса, как я понял, что дело, возможно, не во мне, а также, почему эту долину назвали увядшей. Деревья в этой большой окружённой горами каменной чаше как будто пожухли и потеряли цвета. Все листья приобрели сероватый оттенок, как будто подёрнувшись слоем пыли или пепла, травы поникли и скрючились. Общая картина, несмотря на всю обильную растительность вокруг, напоминала какой-то постапокаполиптический фильм с радиоактивными мутировавшими насекомыми, гигантскими крысами и бандами одичавших людей с копьями.
И шум. Шум стал гораздо сильнее. Он всё так же воспринимался всем телом и оказался настолько неприятным и дисгармоничным, что сразу захотелось слезть на землю и заткнуть ладонями уши.
— Сам видишь, — подал голос Ксандаш. — Заснуть в таких условиях просто-напросто не получится. Чтобы хоть как-то отдохнуть можно, конечно, воспользоваться во время привалов эликсирами, магией или лекарствами, но в этом случае быстро проснуться не удастся. Не один любитель срезать путь через Долину нашёл таким образом свой конец.
— Тут что, могут жить какие-то звери? — удивился я.
— Ещё как могут. Не существует ничего такого, к чему бы не смогла приспособиться жизнь. И изменения эти не самые приятные. Но хуже всего не они. Хуже всего люди. Так что все, кто не хочет остаться тут навсегда, предпочитают трое-четверо суток бодрствовать.
— Люди? Тут могут жить люди? — удивился я. — Но ты же сам сказал…
— Жить? Нет, конечно! — ответил Ксандаш. — Уверен, сейчас где-то там в горах, куда не достаёт эта мерзость, за нами наблюдает не одна пара лихих глаз. И стоит нам только ненадолго потерять бдительность…
Я начал усиленно крутить головой, высматривая возможного врага.
— Да не беспокойся, — фыркнул Ксандаш. — Обычно они ждут темноты. Хоть никто и не может заснуть, но на привал остановиться придётся всё равно, ведь двигаться ночью опасно. Лучшее время для нападения. Впрочем, не брезгуют они и дневными атаками.
— Надеюсь, пронесёт, — подала голос Кенира. — Мы не выглядим, словно везём что-то ценное.
— Наоборот, — мотнул головой Ксандаш. — Караваны, подобные нашему, такое «ценное» обычно и возят. Просто так без нужды сюда бы никто не сунулся, а отсутствие видимого груза означает, что везут что-то очень дорогое и небольшое. Или пользуется сундуками, как мы.
Мы
— Сейчас они вряд ли нападут, — добавил Ксандаш. — Обычно отребье предпочитает атаки на второй или третий день, когда все устают от бессонницы и волей-неволей теряют бдительность. Удивительно, что Алзар решил продолжить экспедицию. И что не содрал с тебя неустойку. Впрочем, он сам виноват, что не объяснил подробностей. Эх, эта его «коммерческая тайна»!
Я промолчал. Вчера, когда я пытался всем доказать, что могу спать в любых условиях, на меня просто смотрели со снисходительной жалостью, полагая, что я, не зная о чём идёт речь, просто переоцениваю свои возможности. Спорить смысла не было, такие вещи лучше доказывать делом.
— А почему мы используем тигилаша? — спросила Кенира. — Дороги тут превосходные, можно выбрать что-то побыстрее. Омнимобиль проедет эту долину за несколько часов.
— Не всюду так хорошо. С тех пор, тут жили люди, прошло немало лет. Всё ценное давно вывезено, никому до этого места дела нет. Те мосты, что не рухнули сами, давно разрушены бандитами, да и корни некоторых деревьев способны разломать даже самую крепкую дорогу. А тигилаша не только вскарабкаются куда угодно, но ещё и способны себя показать в сражении.
— Это точно, — грустно согласилась Кенира, видать, вспомнив Рахара. — Ули, я больше так не могу. Шум… он невыносим. Давай, может, поспим?
— Поспите? — расхохотался Ксандаш. — Хотел бы я посмотреть, как вам это удастся! С тех пор как тут что-то не поделили Повелители Чар, спать в этом месте могут лишь…
Кто может спать в Увядшей Долине, я так и не узнал. Накрыв ладонью положенную мне на плечо руку девушки, я вознёс молитву Ирулин и погрузил нас в сон.
***
Чувство опасности, которое прервало сон, в котором мы с Кенирой занимались своими делами, оказалось на этот раз слабым, почти незаметным. Проснувшись, я осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, что происходит и где мы оказались. Решение не призывать Склаве и поберечь таким образом моральный ресурс, оказалось с одной стороны правильным, но с другой — привело к полной дезориентации. Ухватываясь за развеивающуюся дрёму, я, наконец, определил направление, с которого чувствовалась угроза, а потом уже начал осознавать окружающее. Время давно перевалило за полдень, а такая хорошая дорога, поначалу восхитившая Кениру, действительно превратилась в разбитую и заросшую растительностью россыпь камней, которую время от времени перегораживали искривлённые древесные стволы. Мерзкий шум неслышимый шум, о котором во сне я практически забыл, стал теперь намного сильнее.
— Санд, — тихо сказал я, — опасность! Не слишком серьёзная, приближается справа-спереди.
Ксандаш не стал удивляться, задаваться расспросами, интересоваться, как мы смогли заснуть и откуда узнали о предстоящем нападении. Он просто кивнул, потянулся к груди коснувшись, видать, висящего там медальона. Поймав взгляды Алзара и погонщика тигилаша, замыкавшего нашу процессию, он поднял в воздух руку, сжал её в кулак, после чего сделал серию из трёх коротких жестов, последний из которых указывал на направление предполагаемой атаки.