Надо помочь бабушке

Исхизов Михаил Давыдович

– Ты что ли Бах?
– подошел к дракону чернобородый. По новому пиджаку и уверенному тону, можно было понять, что был он в этой небольшой шайке главным.

– Я Чайковский, - уже несколько привыкший врать, сообщил Эмилий.
– Петр Ильич, - Эмилий, кажется входил во вкус.
– Для друзей просто Петя.

– Так мы, Петя, как раз, друзья, и есть... В натуре!
– обрадовался молодой и рожа его стала еще нахальней.

– Хм-м-м... Чайковский говоришь... Бывает же такое...
– старший разбойник

задумался.
– Ну, это ничего... Я знал одного духаря, того Чайником звали. А Чайковский - еще чудней. Кошель с собой?

– С собой, - кошелек не имя, его не скроешь, кошелек висел на поясе, всем на обозрение.

– И ладненько, - согласился старший.
– Пусть Чайковский, лишь бы кошелек был не пустой.

Эмилий промолчал. Он понимал, что Агофен и Максим с разбойниками справятся. И кошелек отдавать не собирался.

– А это что за пацаны? С тобой, что ли идут?

– Нет. Не со мной, просто попутчики, - без особого затруднений соврал Эмилий.

– Ладненько...
– главный внимательно оглядел попутчиков. И во что одеты отметил, и объем сумок... Может быть, даже, прикинул, что в этих сумках находится.
– И с попутчиками разберемся.

А рядом назревал конфликт.

– Кто говорил, что они степью пойдут!?
– взял за плечо один из разбойников своего товарища.
– Что ты, Крюк, теперь скажешь?

– Что, что... Ну лопухнулся, - неохотно признался Крюк.
– По всему, так должен был дракон идти степью. Атаман говорил, что он башковитый. А не остерегся. Какой же он башковитый, если лесом пошел? Лопух он. Значит ты, Оглобля, должен мне половину скосить.

– Не...
– не согласился Оглобля.
– От того, что дракон лопух, никакой тебе скидки, не положено.

– А что было бы, если бы мы степью пошли?
– поинтересовался Максим.

– Это как для кого, - старший был доволен, что встретил дракона с кошельком, и оттого добродушен.
– Для вас то же и вышло бы. Вас бы пацаны Дрыги засекли. А для нас хуже. Мы бы без бонуса остались. Дрыга всем поперек дороги забегает. Правильно вы пошли. Теперь Дрыга без бонуса останется. Так ему, конопатому, и надо, а то перья растопырил, как фазан.

Крюк и Оглобля не обращали внимания на путников. Они между собой разбирались.

– Подставляй лобешник!
– потребовал Оглобля и стал подворачивать правый рукав куртки.

Был этот разбойник самым могучим в шайке. Худой, но ростом под два метра, с широченными плечами и крепкими жилистыми ручищами.

– Не гони, Оглобля, - попробовал остановить его старший.
– Успеешь со своими щелбанами. Видишь, клиенты ждут. Надо сначала их обслужить, а потом и своими делами займешься. Клиенты, глядишь, и обидеться могут.

– Не, Хмурый, - не согласился Оглобля.
– Никуда они теперь не денутся. Вы тут не при деле, - обратился он к путешественникам.
–

Может, подождете пока я выдам Крюку щелбаны. Он их заработал, значит, должен получить прямо сейчас, при понятых, а то потом откажется. Он же катала, для него ничего святого нет.

– А если торопимся?
– возразил Дороша.

– Га-а-а... Тогда я вас уговаривать стану, - Оглобля приподнял свою полутораметровую дубину так, чтобы путешественники могли хорошо ее разглядеть.

– Можно и подождать, - решил Максим. При силище Оглобли, щелбаны должны были выглядеть отменно. С разбойниками можно будет разобраться и потом.

– Конечно подождем, - поддержал его Агофен.
– Не каждому путнику выпадает счастье пообщаться с грозными и прославленными разбойниками, известность о которых, на крыльях молвы, парит над Счастливой Хавортией. Мы с глубоким интересом познакомимся с техникой нанесения щелбанов, которые отвешивают в вашем уютном и гостеприимном Ласковом лесу.

– Ты что, иностранец?
– полюбопытствовал Хмурый.

– Все мы, в какой-то мере, иностранцы, - сообщил Агофен.
– Особенно, если встречаемся в лесу.

– Ха, а ведь верно, - согласился Хмурый.

А Оглобля понял главное: путники рыпаться не станут...

– Во! Порядок!
– одобрил он.
– Ежели кто поучиться желает, я и научу, - он положил дубину.
– Подставляй, Крюк, лобешник.

Крюк тоже освободился от дубины, зачем-то расстегнул куртку, снял шапку, подставил лоб и закрыл глаза. А Оглобля, разминая пальцы на правой руке, вприщурку целился в обширный плоский лоб, выбирал место, куда врубить первый щелбан. По деловому подходу, с которым он отнесся к предстоящему, чувствовалось, что в области щелбанов Оглобля мастер. Два других разбойника, молодой и старший, с интересом ждали.

Крюк стоял с закрытыми глазами и тяжело дышал. Лоб у него от напряжения покрылся потом. Не дождавшись удара, разбойник открыл глаза.

– Чего волынишь?
– сердито посмотрел он на Оглоблю.
– Взялся, так давай.

– Так сначала ведь примеряться надо, - хихикнул молодой.
– Боится промазать, еж ему за пазуху.

– А ты, Хрюня, заткни хлебало!
– осадил его Крюк, и они обменялись взглядами, не предвещавшими друг другу ничего хорошего.

Оглобля, наконец, решил приступить к делу. Он поднял правую руку, подвел ее ко лбу Крюка, потом отвел назад, чтобы ударить с размаха. Крюк опять зажмурился.

– А-гг-х!
– выдохнул Оглобля, как будто рубил дрова, и обрушил щелбан на лоб Крюка.

Крюк дернулся, пошатнулся, открыл глаза и мутным взглядом посмотрел на Оглоблю. В центре лба у него вспыхнуло красное пятно, которое стало быстро расширяться. Разбойник опять закрыл глаза, сжал зубы и втянул голову в плечи, как будто это могло хоть в малой степени помочь ему.