Надушенный рукав
Шрифт:
Она глотнула саке, смиряя панику и надеясь, что муж ничего не заметил. Рэйко не говорила ему о приступах, не хотела беспокоить. Узнай Сано о них, запретит не только шпионить, но и вообще помогать в расследованиях.
Сано смотрел, как трясутся ее руки, обхватившие чашку с саке.
— Почему ты дрожишь? — спросил он. — Что случилось?
— Ничего, — проговорила Рэйко.
К ее облегчению, приступ отступил, но Сано озабоченно уставился на жену.
—Я не позволю тебе рисковать собой. Расследование — моя
Рэйко боялась выйти из дома и подвергнуться, быть может, даже худшим опасностям, чем во дворце Короля Дракона, но ей было необходимо сдать этот экзамен — проследить за домочадцами Макино.
— Мой долг — помогать тебе, — сказала она.
Сано печально покачал головой и сжал ее руки.
—Я едва не потерял тебя из-за Короля Дракона. Я не могу тобой рисковать.
— Но не пуская меня, ты рискуешь всей нашей семьей. — Рэйко высвободила руки из тисков Сано. — Не доказав вину кого-то из поместья Макино, ты будешь вынужден взяться за канцлера Янагисаву и властителя Мацудайру. Ни один из них не хочет быть наказанным за убийство лучшего друга сёгуна. Они скорее убьют тебя, чем примут казнь. Может, ты и не против пожертвовать жизнью ради чести, но как же мы с Масахиро?
Лицо Сано омрачилось при мысли, что его жена и сын останутся одни на милость жестокого мира. Он проговорил:
— Ты можешь не найти улик против жены и наложницы Макино, даже если я отправлю тебя за ними следить.
Рэйко кивнула, признавая логичность его предположения, однако не сдалась:
— Что, если ты не распутаешь дело? Сёгун казнит тебя вместе с семьей и вассалами.
Самурай, ослушавшийся приказа сёгуна, считался преступником, а закон гласил, что родственники и близкие соратники нарушителя разделяют его наказание.
—Давай будем надеяться, что я не подведу. — Сано явно ужаснула мысль Рэйко. — Раньше я всегда справлялся. Справлюсь и теперь — не впутывая тебя.
—Вообще-то в поместье Макино мне будет даже безопаснее, чем дома, — заявила Рэйко.
Как это? — озадачился Сано.
— Госпожа Янагисава все еще не оставила меня в покое, — объяснила Рэйко. — Мне надо где-то укрыться на время, чтобы придумать, как с ней бороться.
— В доме главного старейшины Макино? — Сано недоверчиво взглянул на жену. — Из огня да в полымя?
— Госпожа Янагисава и ее соглядатаи удивятся, куда я делась, но им никогда не придет в голову искать меня там, — настаивала Рэйко. — Я буду избавлена от нее и полезна тебе.
Сано уставился в потолок. Его грудь ходила ходуном. Рэйко чувствовала, что он взвешивает угрозы, исходившие от госпожи Янагисавы, фракций, подозреваемых и самого расследования. Она с тревогой ждала, пока он обдумает все доводы.
Наконец Сано нарушил молчание:
— Я не могу привести тебя в поместье и велеть людям Макино взять новую служанку. Они догадаются, зачем мне это.
Рэйко улыбнулась. Сано перешел к деталям — значит, принял ее план. По спине пробежал озноб — перспектива уйти из дома на поиски убийцы превратилась в жуткую реальность.
—
— Я не могу отпустить тебя одну, — упорствовал Сано.
— И с этим тоже.
Сано умолк на долгий миг. Потом кивнул. Рэйко, разрываясь между страхом и триумфом, заключила Сано в объятия. Он прижал ее к себе.
— Я пойду завтра, — предложила Рэйко. — Обещаю вызнать такое, что ты не пожалеешь о своем решении.
—Обещаю, что ничего плохого с тобой не случится, — ответил Сано.
Рэйко прижималась лицом к груди мужа, поэтому ни она, ни он не видели выражения лиц друг друга.
12
Утро похорон главного старейшины Макино выдалось чистым, ярким и холодным. По чиновничьему району эдоского дворца двигалась процессия во главе с самураями, одетыми в черное, с белыми фонарями на шестах. Ветер трепал золотые бумажные лотосы, которые несли другие самураи. За ними следовали священники, звякая в колокольчики, ударяя в барабаны, разбрасывая по дороге лепестки роз и помахивая курильницами, чей дым наполнял зимний воздух ароматами. Перед гробом Макино ехал на лошади Тамура с похоронной дощечкой в руках. Дальше снова шли священники, напевающие сутры, а за ними несли три паланкина с женой Макино, наложницей и актером.
Сано стоял у ворот с Хиратой и несколькими сыщиками. Они держали поводья и наблюдали за процессией, направлявшейся к месту кремации на берегу реки. Хирата нарушил молчание:
— Вижу, Окицу стало лучше.
Судя по голосу, он был рад, что допрос не причинил девушке особого вреда. Сано кивнул, занятый собственными тревогами, которые внушал ему план, придуманный с Рэйко ночью.
Последними в процессии выступала домашняя прислуга — мужчины в черном, женщины в белом. За ними тянулись несколько самураев-чиновников.
Не многие пришли проводить Макино в последний путь, — заметил сыщик Марумэ.
— Все боятся покидать дворец, — объяснил сыщик Фукида. — Не хотят пропустить новые политические события.
В кильватере одной процессии прибыла вторая, состоящая из двух конных самураев, Ибэ с Отани и их людей, призванных на помощь, чтобы следить за работой Сано.
— Какие планы на сегодня? — спросил Ибэ.
— Покопаемся в прошлом подозреваемых из дома главного старейшины, — ответил Сано. — Я беру на себя первого вассала и актера. Хирата — жену и наложницу.
Хирата взглянул на Сано с благодарностью за шанс возместить вчерашнее фиаско, но Ибэ с Отани разразились протестами.
— Нам следовало бы искать улики против племянника властителя Мацудайры Даемона, а не терять время на посторонних, — возмутился Ибэ.
— А мне кажется, лучше поискать улики против канцлера Янагисавы, — торопливо возразил Отани.
У Сано лопнуло терпение. Зря он поддался на уговоры и отпустил Рэйко в поместье Макино. Напряженный и взвинченный, он больше не мог выносить Ибэ и Отани.