Надувные прелести
Шрифт:
У Клюквиной, наверное, тоже наметились определенные проблемы с восприятием действительности: увидев кейс, она испуганно вжалась в спинку кресла и, по-моему, задышала гораздо реже, чем это положено природой. И только железный Йорик сохранял олимпийское спокойствие.
Митрохин принял кейс из рук охранника, кивнул головой, и охранник снова растворился в пространстве.
— Здесь… — Александр Иванович щелкнул замками. В воздухе отчетливо запахло деньгами. — Здесь двести тысяч долларов. Еще столько же получите, когда найдете дискету. Карп, я знаю, дал вам чуть меньше. Нетрудно подсчитать, что за одну маленькую дискету вы получаете почти
Я вспомнила о Брусникине и загрустила. Что-то мне подсказывало, что он предпочитает жену бедную, но живую, чем богатую и мертвую. Клавдия, еще недавно страстно мечтавшая о куче денег для безбедной жизни, сейчас печально смотрела на аккуратные пачки иноземных «рублей». Может, ей вспомнилась печальная участь, постигшая многих и многих богатых людей? Митрохин с удивлением взирал на наши кислые физиономии. Вероятно, он думал, что один только вид денег заставит нас рыть носом землю в поисках злосчастной дискеты. Разочаровали мы дядьку! Крякнув, Александр Иванович захлопнул кейс и положил его на низкий журнальный столик орехового дерева.
— Можно вопрос? — как прилежная ученица, подняла я руку.
— Конечно…
— А если мы не найдем дискету?
Митрохин посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом и усмехнулся:
— Лучше вам ее найти. Признаться, я не до конца верю в то, что дискета потеряна.
— На что это вы намекаете? — надулась Клавдия.
Вместо ответа Митрохин повел плечом. Этот жест мог означать что угодно, а мог и вовсе ничего не означать. Ясно только — отвечать на вопрос помощник депутата не собирается и предоставляет нашей фантазии право разгуляться вволю.
— Можете идти, — холодно велел Александр Иванович. — Константин проводит. Кстати, ваша машина здесь, так что проблем с транспортом не будет. Желаю удачи, господа!
Митрохин повернулся к нам спиной, давая понять, что аудиенция окончена. Невесть откуда появился Константин. Он взял со столика кейс с деньгами и кивком головы велел следовать за ним.
Юркин «Мерседес» и в самом деле стоял возле широких ворот. В полном молчании мы уселись в машину: Юрий за руль, а мы с Клавкой забились на заднее сиденье и там затихли. Меня по-прежнему тревожило молчание нашего приятеля, да и Клавдия, по всему видать, испытывала по этому поводу смутное беспокойство. Она какое-то время ерзала на сиденье, рискуя протереть дыру в дорогой кожаной обивке, а потом подала-таки голос.
— Нет, ну каков нахал! — робко пискнула сестрица. — Вот так просто взял и настучал нормальным людям по голове! Хам!
Реакция Юрки была неожиданной и странной: он резко нажал на педаль тормоза, машина остановилась, отчего мы с Клюквиной сперва вдавились в спинку сиденья, а потом с бильярдным стуком ударились лбами. Выступать дальше с обвинениями в адрес Митрохина Клавка не отважилась, а я так и вовсе решила прикинуться невидимкой. Юрка пару секунд сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, а потом выскочил из автомобиля, распахнул дверцу пассажирского сиденья со стороны Клавдии и коротко приказал:
— Вылезайте!
— В каком смысле? — обалдела Клавка.
— В прямом. Вытаскивайте свои задницы из моей машины и ступайте на все четыре стороны! И чемодан свой заберите — мне лишние проблемы ни к чему. Вот блин, а?! Дернул же меня черт связаться с вами! Всегда
— Еще неизвестно, кто из нас чокнутый! — прокряхтела Клавдия, выбираясь из салона. Я выпала следом за ней. А что делать? Если так убедительно просят, разве можно отказать?
Юрка, клокоча, как пробуждающийся вулкан, дожидался, пока мы покинем его драгоценный «Мерседес». Как только это произошло, он с такой силой захлопнул дверцу, что автомобиль отозвался жалобным стоном.
— Дуры! — донеслось до нас уже из отъезжающей машины.
Я с тоской наблюдала, как красные габаритные огни удаляются с поистине космической скоростью, и с ужасом осознавала, в каком положении мы оказались. Поздняя ночь (или раннее утро?), зима, мороз около минус десяти по Цельсию, темнота, и мы с Клавкой — в весьма экзотическом виде на какой-то плохо освещенной трассе, на которой в этот час не то что машин, но даже захудалого трактора не дождаться, а в грязном придорожном снегу валяется совершенно бесполезный в подобной ситуации чемодан с четвертью миллиона долларов. Клавка проследила за полетом Юркиного «мерина» и возмущенно завопила. Цитировать ее не стану по вполне понятным причинам, но уверяю, что содержание речи сестрицы, раскаты ее голоса разогнали бы на «раз-два» целую роту прапорщиков и сделали бы их потомственными пацифистами. Я не стала дожидаться окончания монолога — засунула руки в карманы шубейки и поковыляла в ту сторону, в которую только что уехал Йорик, справедливо рассудив, что наш дом именно там.
Идти в новых сапожках на высоченной шпильке — сомнительное удовольствие. Через пятьдесят метров сапоги показались мне изощренным орудием пытки, а сапожник, пошивший эту чудо-модель, — главным начальником инквизиторов. Ко всему прочему холодный ветер, не встречавший препятствий на открытом пространстве, нахально забирался под шубку и самым бесстыдным образом проникал под шутовской комбинезон.
— Афонька, подожди! — человеческим голосом молвила Клюквина.
Я замедлила шаг, но не остановилась, потому что понимала — стоит на миг замереть, и чудные сапожки сдавят мои ноги в страшных тисках.
Клавка, тяжело дыша, нагнала меня и весело поинтересовалась:
— Куда идем?
— Домой.
— А где наш дом?
— Там… — неопределенно махнула я рукой в темную даль.
— Ага. Ну, коли так, то потопали, подруга дней моих суровых. Правда, сдается мне, топать нам придется очень долго. А все этот придурочный Юрик! Как у него рука поднялась бросить двух беззащитных девушек ночью, одних, чуть ли не в чистом поле! Эх, до чего ж нынче мужик вредный пошел! И за кого замуж идти? — Клавдия глубоко вздохнула и совершенно неожиданно предложила: — Давай выпьем, что ли?
— Ты о чем это? — слабо удивившись бредовой идее сестры, спросила я. — Тут даже луж нет…
— Что бы ты без меня делала? — сестрица снисходительно похлопала меня по плечу.
— Скорее всего, жила бы спокойно, — предположила я.
— Да ладно! А то я не знаю твоего характера! Ну, будем пить? — с этими словами Клюквина извлекла из рукава своей куртки подозрительно знакомую бутылку. — Вот, прихватила из подвала, где нас томили в заточении. В качестве компенсации… Ну, и для сугреву, конечно, тоже.