Наедине с Большой Медведицей

Санин Владимир Маркович

НИКОЛАЙ ДАЕТ КЛЯТВЫ

После обеда нас с Николаем отправили в Лесную Глушь за продуктами. Таня и Нина составили список покупок, выдали деньги и велели возвратиться через три часа. На последнем особо настаивала Таня, потому что, как она выразилась, Николай с возрастом становится все легкомысленнее и уже дважды уличался в неприличных перемигиваниях с незнакомыми девушками.

– Ты меня даже обижаешь, – оскорбленно говорил Николай. – Ты отлично знаешь, что, кроме тебя, для меня никого не существует. Даже на три часа расстаться с тобой – это мучение!

Чем лесть

грубее, тем больше она кажется идущей от сердца.

– Хорошо, – удовлетворенно сказала Таня, – тогда я поеду с тобой.

– Что ты! – испугался Николай. – По этой пыльной и тряской дороге? Тебя укачает, дорогая!

– Ничего, – отмахнулась Таня, – поехали.

– Значит, мы останемся без рыбы? – ухватился за соломинку Николай. – Без вкусной жареной рыбы на ужин?

На эту приманку Таня клюнула.

– Ладно, езжайте, – разрешила она, – пойду удить. И не забудьте шпильки для волос!

– И соли побольше, соли для Лешки! – напомнила Нина.

Когда машина отъехала, Николай облегченно вздохнул.

– Чуть было не влип! – беспечно сказал он. – Теперь наша задача – сэкономить как можно больше времени. Туда и обратно час, полчаса на покупки, и полтора часа я хочу уделить беседе с одной прелюбопытной особой. Я с ней познакомился, когда прошлый раз ездил за хлебом. В сельмаге работает, великолепная фигурка! Глаза большие и черные, как у Лешки. И вообще…

– Что, вообще похожа на Лешку?

– Вот увидишь, – подмигивая, ответил Николай. – Как по-твоему, куда ведет эта дорога? Мне кажется, что если мы поедем по ней, то выиграем километра два-три.

Я сказал, что предпочитаю ехать по уже известной дороге, но Николай меня не послушал. Лично я уверен, что, когда очень хочешь сэкономить время на таких вещах, всегда получается наоборот. Знаю это по себе.

Однажды после долгих размышлений я пришел к выводу, что до сих пор жил неправильно. Меня потрясло это прискорбное открытие. Сколько времени потрачено впустую! Именно времени. Оказалось, что я самым легкомысленным образом расточаю часы, минуты и прочие элементарные частицы своего бытия. Я казался себе смешным и жалким. Подумать только, что время, которое можно было использовать для создания материальных и духовных ценностей, для нравственного самоусовершенствования, ушло на стояние в очередях, на бессмысленные хождения и ожидания.

И вот, как-то прослушав по радио объявление, я прозрел и решил отныне экономить каждую минуту жизнью отпущенного времени. Начал я с того, что решил заказывать билеты на поезд только по телефону. Когда Нина об этом узнала, она улыбнулась. Последний раз такую улыбку я видел у нее, когда в период короткой размолвки сам жарил на завтрак яичницу. Я тогда мужественно проглотил со сковороды кучку золы, стараясь не замечать эту улыбку.

– Да, конечно, – странным голосом сказала Нина, – это очень разумная мысль – заказывать билеты по телефону. Ты сэкономишь уйму времени!

«Хорошо же! – мстительно подумал я. – Тебе будет доказано, скептик ты этакий!»

Я подошел к телефону и набрал номер. Занято. Набрал еще раз. Снова занято. Что ж, это бывает. Видимо, не только один я уже догадался, как это рационально – заказывать билеты по телефону. Позвонив еще раз десять, я решил взять себя в руки.

– Ты почему так швыряешь трубку? –

невинным голосом спросила Нина. – Неужели туда трудно дозвониться?

Я ничего не ответил и продолжал звонить. Это было нелегкое испытание для моей нервной системы, но решение сэкономить свое время осталось непоколебимым. Через пятьдесят минут я услышал длинный гудок и с торжеством взглянул на Нину.

– Мне два билета до Симферополя…

После короткого, но тяжелого объяснения обнаружилось, что я попал в трест похоронного обслуживания. Досадная ошибка. Я снова завертел диск. Нина сидела рядом, читала книгу и изредка меня подбадривала.

– Ты звони, – говорила она. – Валентина Ивановна мне рассказывала, что она лично знакома с женщиной, подруга которой однажды туда дозвонилась. Она сэкономила уйму драгоценного времени.

Посвистывая и делая вид, что это для меня разновидность культурного отдыха, я продолжал судорожно вертеть диск. Наконец – я не поверил своим ушам – слышу слова:

– Бюро заказов!

Я заказал билеты и с чудовищным облегчением повесил трубку.

– Видишь, как все просто, – бодро сказал я, – за час сорок минут сделано то, на что могло уйти три часа. Хорошо, что в четверг у тебя отгул, никуда не уходи, домой принесут билеты.

– Ты хорошо знаешь, – сказала Нина, – что мы с Таней в четверг берем детей и едем на экскурсию в Архангельское. Дети этого ждут, их обманывать нельзя. Сиди дома сам.

Вот тебе и на! Я пошел кланяться соседке, но она уезжала на дачу. Пришлось отпрашиваться с работы и сидеть дома. Что ж, и дома можно трудиться. Я сел за стол и решил писать. Но это оказалось труднее, чем я думал. По лестнице у нас ходят много людей, и ко всем шагам я прислушивался с волнением, понятным только влюбленному. До вечера я не написал и двух строк. Зато от напряженного прислушивания голова разбухла и гудела, как линия высоковольтных передач. Меня утешало лишь сознание того, что стоять в очереди за билетами не придется, не говоря уже об экономии времени на поездку к вокзалу и обратно.

Посыльный все же пришел. Для своего визита он выбрал именно те три минуты, в течение которых я бегал за эскимо. Из почтового ящика я извлек записку: «Ввиду того, что вас дома не оказалось, приходите за билетами на вокзал к кассе номер 12».

Нина застала меня в состоянии тихого бешенства. Как человек тактичный, она не уточняла подробностей и удалилась в соседнюю комнату.

Пока я вспоминал эту грустную историю, машина остановилась. Николай высунул голову и тупо прочитал вслух объявление:

 – «ДОРОГА РЕМОНТИРУЕТСЯ. ОБЪЕЗД»…

Километров пять мы тряслись обратно, подпрыгивая на ухабах и заполняя проклятьями каждую встречную яму. Выскочив на старую дорогу, Николай начал наверстывать упущенное и погнал машину с такой скоростью, что она, казалось, вот-вот оторвется от земли. Однако нужно отдать моему другу должное. Хотя он попал в жестокий цейтнот, но все равно – по неписаному дорожному закону – остановился около маленького автобуса, у которого копошилось несколько людей. На автобусе белела надпись: «Киностудия». Место было благодатное, и киношники охотно снимали здесь и тайгу, и степь. Мы вышли, поздоровались и предложили свою помощь. Нас поблагодарили и от помощи отказались.