Наёмница: любовь и две личины Элоизы
Шрифт:
– Мне так жаль, Лили… - прошептал я и ловко уклонился от магического шара.
Еще один маневр, и я тут же оказался позади Эри-Никодеона, заламывая его руки в жестком захвате.
Тот не ожидал от меня такой прыти и резко задергался, а я послал в его разум мысленный импульс:
– Ты не учел только одного, Никодеон, - мой голос звучал очень зловеще, - Эри, каким бы он ни был сильным, еще не достиг полного совершеннолетия и поэтому ну просто физически не может быть сильнее меня! А я сейчас в своей полной силе, так что… прощай!
Выпустив из
Никодеон был уничтожен навсегда!..
Глава 78. Эпилог
Леонард
Как только медальон исчез с моей шеи, я ощутил такое давление на тело, как будто меня раздавила огромная каменная плита. Но это ощущение мгновенно ослабло, ведь вдруг просочившаяся извне магия укрепила меня и не позволила умереть так быстро.
Я даже мог кое-как дышать, что давалось с трудом. В разуме начались непонятные вспышки, появилось ощущение полета или падения… не знаю.
Однако посреди всего этого хаоса было то, что оставалось неизменным: стойкое, яркое и удивительно успокаивающее ощущение прикосновения ладоней к моему телу…
Эти ладони спасали меня. Они были настолько прекрасными, тёплыми и до боли родными, что я хотел просто провалиться в сон и чувствовать их вечно.
А потом, после длительного и какого-то мучительно долгого отрезка времени в мои легкие с шумом ворвался воздух, и я закашлялся. Руки погрузились в песок, мокрое ослабленное тело охватила дрожь от порывов ветра, и я погрузился в полное беспамятство.
Очнулся от того же холода. Вместе с сознанием вернулась боль во всем теле, слабость и озноб.
Я открыл глаза и с удивлением увидел перед собой глубину синего бездонного неба с пеленой сизых облаков на нем. А еще чайки. Они носились по воздуху с противной стрекотней. А я пытался осознать, где нахожусь.
Воспоминания всплыли мгновенно, и я резво присел. Голова закружилась, желудок взбунтовался, но вдруг глаза мои упали на песок рядом, и я увидел… Элоизу!
Ни зеленоватая кожа, ни хвост русалки, ни полое отсутствие шрамов на теле не помешали мне ее узнать.
Мое сердце застучало так сильно, что я даже застонал от боли в груди. Потянулся к ней, с трепетом прикасаясь к холодным плечам и с надеждой всматриваясь в любимые черты.
Жива!!! Она жива!!!
Надеюсь, это не сон????
Надеюсь, я не умер и это не бред моей измученной души???
Я осторожно потряс ее. И услышал тихий стон. Ресницы Элоизы дрогнули, и на меня уставились затуманенные чёрные глаза.
Она смотрела на меня так, словно не узнавала. Я сперва решил, что она еще не совсем пришла в себя, но она вдруг мягко улыбнулась, пробормотала тихое: «Жив!», а потом добавила совершенно нелогичное и страшное:
–
Я замер, чувствуя, как по телу пробегают мурашки ужаса.
– Ты не помнишь меня? Эл! Элоиза!!!
Она некоторое время всматривалась в мое лицо, а потом ее улыбка стала шире.
– Сердцем – помню, а головой – нет…
Я прокрутил в разуме ее слова и… успокоился. Не время паниковать. Самое главное то, что она жива. А память… память всегда можно создать заново. Создать новую жизнь и новую радость. Новое счастье и новые победы…
Я осторожно сжал ладонями ее лицо и прошептал:
– Я так люблю тебя, Эл!
И опустился к ее губам.
Пусть этот поцелуй положит начало новым воспоминаниям.
Она вздрогнула, но потом потянулась ко мне руками и ответила на поцелуй. И столько было в этом внутренней боли еще незажившего сердца! Но оно обязательно заживет! Отныне я больше никогда ее не потеряю…
***
Элоиза
Я смотрела на склоненного надо мной юношу, и сердце мое бешено стучало в груди.
Чувства бурлили. Изнутри рвалась радость, нет, настоящее чувство счастья, потому что, оказывается, я так истосковалась по нему! Память не вернулась, но сейчас это казалось даже не важным. Главное, что он нашелся! И он жив!!!
Когда же я спросила его имя, он очень смутился. Но настолько быстро взял себя в руки, что я даже удивилась. А его последующий поцелуй глубоко передал мне его нежность, радость и трепет. Я прямо-таки слышала его мысли в своей голове: «Я больше тебя не отпущу! Ты – моя!».
Что ж, мое сердце ликовало и было на все согласно…
Лишь бы только Никодеон был побежден.
Впрочем, я чувствовала, что все наладится: снова моя верная интуиция подсказывала.
Похоже, самую тяжелую битву мы уже пережили…
***
Когда поцелуи закончились, Леон – я наконец-то услышала его имя, и моя внутренность тут же откликнулась узнаванием – немного озадаченно осмотрел мое русалочье тело. Я догадалась, что он хочет забрать меня в мир людей. Что ж, я была не против, ведь я, похоже, пришла именно оттуда, там мой дом…
К тому же мой магический резерв был очень истощен, и оставаться в русалочьем облике для меня было только хуже – уходило слишком много магии. Но ведь если я сейчас вернусь в свой истинный облик, я останусь полностью обнаженной!
Леонард о моей проблеме как-то подозрительно быстро догадался сам. Я начала подозревать, что он каким-то образом понемногу считывает мои мысли…
Он сбросил с себя удлиненный камзол и брюки, оставшись в рубашке и подштанниках. Потом расправил их и позволил ветру вытряхнуть из них большую часть влаги. После этого он протянул одежду мне.
Я приподнялась на локтях и взяла вещи. Накинув камзол, я начала его застегивать, но Леон тут же присел рядом и стал помогать. Осторожно высвободил мои волосы из-под воротника, застегнул верхнюю пуговку. Это было так… интимно и нежно, словно мы раньше лет сто были супругами и каждый день помогали друг другу одеваться.