Наемник Зимы
Шрифт:
– Что это такое? – нетвердым голосом спросил Крэнг.
– А вы присмотритесь внимательнее, – обманчиво мягко посоветовал маг и, морщась от отвращения, извлек на свет одну из книг. Ту, что была побольше.
Мужчины склонились над добычей мага. Книга как книга, переплетенные в кожу желтые листы, исписанные незнакомыми рунами. Кен пролистал ее туда-сюда, ища закладку, но ничего не обнаружил, захлопнул и… едва не выронил фолиант из рук. Его успел перехватить барон, у которого от ужаса борода встала дыбом.
– Это ж человеческая кожа… – выдавил из себя Крэнг.
Книжка
– Смотрим далее, – продолжил маг, безжалостно извлекая следующий шедевр, не только переплетенный тем же способом, но еще и написанный кровью. – Это самая главная книга некромантов, именуемая «Вечность».
Он швырнул жуткий фолиант в глубь сундука и достал шкатулку. В ней лежали: высушенная птичья лапка, какой-то амулет в виде жезла, состоящего из четырех черепов, круглый измятый комочек черного цвета и несколько стеклянных баночек с серым вязким содержимым.
– Что это значит? – спросил Крэнг мертвым ломким голосом.
– Это значит, рыцарь, что хозяйка сего имущества занималась некромантией и очень даже успешно, – сказал Тронгарс таким тоном, что казалось, что вся светлица сейчас покроется слоем инея толщиной в палец. – Вот эта штука, – он показал на сморщенный, непонятный кусочек, – сердце ребенка женского пола, девочки трех месяцев от роду. И ребенок был умерщвлен относительно недавно.
Кен сдавленно застонал, как от смертельной раны, бледнея от внезапного шока. Барон выругался, черно и грязно, как говорят о злейшем и омерзительном враге. На него вообще тяжело было смотреть.
– Что теперь делать? – спросил он.
– Это, – маг кивнул на книги и амулеты, – нужно сжечь, и как можно скорее. А что вы сделаете с вашей дочерью, милорд, мне совершенно безразлично.
И почему-то посмотрел на Кенарда.
Тронгарс не выглядел довольным. Столь быстрая победа над злокозненной некроманткой если и принесла ему моральное удовлетворение, то волшебник удачно скрывал свое торжество. Выглядел он, на взгляд барона, несколько потрепанным и каким-то усталым. Это заметил даже Альс и, сменив гнев на милость, согласился разделить со старым недругом скромный ужин и неспешную беседу.
– Что заставляет юную девушку, окруженную заботой с самых пеленок, вдруг почуять вкус к чужой крови? – сказал маг, не обращаясь ни к кому конкретно.
Эльф неопределенно хмыкнул.
– Не знаю. Что вообще заставляет людей убивать маленьких, беззащитных, невинных?
– Ты сказал – людей? Считаешь, что орки и тангары лучше? – подозрительно сощурился волшебник.
– Не придирайся. Орка не стала бы некроманткой, а тангарка не перерезала бы горло ребенку, точно куренку.
В глазах Тронгарса зажегся прежний фанатичный огонек профессионального борца со Злом.
– Я уже говорил… Все это признаки нисхождения Тьмы.
Но эльф снова отмахнулся:
– Что-то мне это все сильно напоминает. У нас на каждый вредный чих принято говорить: «Искажение».
– Эльфийские волшебники, коих именуют Ведающими, правы.
– Ровно настолько же, насколько магистры Облачного Дома, – процедил Альс довольно зловеще.
Маг погрустнел еще больше и задумался. Молчание затянулось не на шутку.
– Ты считаешь людей существами греховными и порочными изначально?
– Я не могу судить, Вир'емар, я уже утратил счет своим грехам. И по большому счету мне плевать, насколько люди подвержены тем или иным порокам. Главное, чтобы эти пороки удерживались в рамках закона.
– Ты веришь в закон? Хм… Снова удивил. Но законы придумывают люди с теми же пороками, как и у прочих.
Эльф пожал плечами. Состязание в риторике с магом он, может быть, и выиграл бы, но заниматься словоблудием считал недостойным занятием в принципе.
Волшебник медленно отпил вино из бронзового бокала, темное, теплое, густое и красное. Как жертвенная кровь.
– Я не знал, что ты так расстроишься, Ириен.
– Я не люблю, когда убивают детей.
– Удивил. Не думал, что ты любишь детей.
– Я не люблю детей, не люблю мужчин и женщин, – огрызнулся Альс и, подумав, добавил: – Еще больше я не люблю колдунов, архимагов, в том числе и некромантов, у меня вообще туго с любовью.
Тронгарс натужно хихикнул и налил себе еще вина.
Ему не хотелось спорить с вредным эльфом, гораздо приятнее было пить и глядеть на грубо побеленные стены, окрашенные красновато-золотистым отсветом огня, на которые ложатся черные-черные тени. Три изломанные тени.
Третий сотрапезник все время молчал, и только его черная тень скорчилась в углу, подпирая тяжелую голову руками. Но он все же не выдержал и спросил крошащимся, точно горная порода, голосом:
– Ну а крыс зачем было напускать? Крыс-то? Сама ж голодать будет.
– Это был побочный эффект, милорд, – пояснил маг, делая большой глоток из своего кубка. – Что? Чего ржать? Что тебя так рассмешило, Ириен Альс?
Глава 4
МЕЧ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ
Все колдуны – сво…! И это еще мягко говоря!
Милостивые господа, а задавались ли вы хоть раз вопросом, отчего все самые гнусные истории начинаются непременно в трактирах или на постоялых дворах? Ведь, если здраво рассудить, сколько раз вы слышали либо же читали о том, как стоило безобидному путнику переступить порог таверны, и его вместе с сытным ужином, а зачастую ведь и вместо оного ждала некая встреча, которая впоследствии оборачивалась ТАКИМИ неприятностями, что на сон грядущий лучше и не вспоминать. Хоть затягивай потуже пояс и проезжай мимо вкусных запахов, так и льющихся на стылый весенний воздух из распахнутых дверей корчмы, если сам себе не враг.