Наемник. Дилогия
Шрифт:
– Н-нет...
– Понимаешь, что если у тебя его увидят, то, скорее всего, так и случится?
Немного помолчав, Молин кивнул. Я тоже понял, что десятник прав. Застилавшая взор завеса золотой лихорадки постепенно рассеивалась. Я вспомнил, что в трущобах вполне могли сунуть нож в спину и за сребреник. А здесь...
– Поняли. – прошептал Баин. – Никому – ни слова.
Ламил недоверчиво осмотрел нас, пытаясь понять – действительно ли мы его поняли или только притворяемся.
– Господин десятник, – Молин воровато оглянулся, – а вы не хотите себе немного
– А зачем оно мне здесь? – пожал плечами Ламил. – Сейчас нам нужнее оружие и еда. Или ты думаешь, что купишь где-то здесь за это золото что-то?
– Но ведь... – Молин не поверил своим ушам. Еще бы! Кто-то сам отказывается от золота!
– Слушай, парень, – перебил Ламил, – Сейчас ваше золото – лишний груз. Здесь оно не стоит и гнилого сухаря. А туда, где ваша находка хоть чего-то стоит, еще надо добраться. Понимаешь? Неизвестно что будет дальше. Неизвестно через что нам еще придется пройти. Тащить на себе лишний груз?
Молин все пытается что-то сказать, но десятник резко поднял руку.
– Заткнись и слушай! – он вплотную приблизился к Молину и уставился ему прямо в глаза. – Ты в роте без году неделя, а я – почитай уже двадцать лет. Я видел как люди выбрасывали на обочину дороги дорогие ткани, серебро, меха... Знаешь почему? Потому что когда брали город и придурки, вроде вас, набирали полные мешки добычи, а потом на своем горбу тащили все это дальше в поход, они потом, нагруженные, с ног валились от усталости. И один, кто не мог больше идти из-за добычи, задерживал свой десяток, тот задерживал роту и всю армию. И если в его тупую голову не приходила мысль выбросить лишнюю тяжесть, то ее вбивали палками.
– Мы поняли, господин десятник. – я повесил голову. Как ни крути, а Ламил прав. И в том, что из-за золота начнется резня, и в том, что здесь оно бесполезно. И от осознания этой правоты стало еще горше. Дарен, лучше бы мы не лезли к этому колодцу! Лучше бы там вообще ничего не было!
– И потом, ребятки, – голос десятника, увидевшего, что мы все поняли, смягчился, – не советовал бы я вам вообще трогать то золото. Видал я, как в Гномьих горах один человек наткнулся на заброшенный храм гномов, оставшийся еще с тех времен, когда гномы жили там, а не перебрались на свой Гарлин Эк. Когда мы вошли туда, то увидели, что в одну из стен вмурован огромный драгоценный камень. Вот с твою, Молин, голову. Красный, как кровь, он словно светился. И Тирик попытался его вытащить. Ножом выковыривал из стены. А когда камень вывалился ему в руки...
Ламил сделал долгую паузу. Судя по лицу, он о чем-то думал или что-то вспоминал... В любом случае, именно это выражение лица убедило меня, что десятник говорит правду, а не выдумывает специально подходящую к случаю страшилку. Вот Ламил мотнул головой, будто отгоняя какую-то мысль, и продолжил.
– ...когда камень оказался у него в руках, ладони начали чернеть и дымиться. Он отбросил камень, но чернота начала расходиться по всему телу и, в конце концов, он просто рассыпался кучкой праха.
– А вы? – тихо спросил я, представляя себе как человек превращается в прах.
– А мы с товарищем
Заняв свое место в строю, я продолжал переваривать историю, рассказанную десятником. Неужели эти золотые фигурки могут оказаться опасными, как тот камень? Но мы же пока живы. Вот фигурка странного воина оттягивает мертвым грузом карман. А вот девушка – я вздохнул, вспомнив о красоте фигурки – лежит рядом с тем воином, прохладная на ощупь, каким и должно быть золото... Нет, это просто фигурки. Красивые, изумительной работы, но – золотые фигурки и ничего более!
– Алин, ты заснул? – Молин ткнул меня локтем в бок.
– А? Что? – захлопал глазами я, отвлекаясь от посторонних мыслей.
– Ты что, не слышал ничего? – Молин покачал головой. Я только сейчас заметил, что солдаты начали расходиться в разные стороны. – Понятно... В общем, командует, поскольку никого другого не осталось, теперь Седой...
– А то раньше у нас капитаном кто-то другой был... – пробормотал я.
– Так то – капитаном! И только нашей ротой командовал! – пояснил Молин. – а тут ведь от наших и три десятка с трудом наберется. Остальные – из других рот и баронские.
– А баронские, что? – заинтересовался я. – Не возражают, что Седой командовать будет?
– Пока молчат. – пожал плечами Молин. – В общем, Седой приказал десятникам проверить у кого что есть из оружия и припасов, доложить ему...
– И через пару звонов выходим. – вклинился Баин.
– Куда? – не понял я.
– Через тоннель. – Баин указал в сторону, где находился проход, противоположный тому, из которого мы появились здесь. – А там – посмотрим куда выведет.
– Опять в воду лезть. – вздохнул Молин. – Ладно, пойдемте. Ламил вон рукой машет.
Мы направились туда, где выстроились остатки нашего десятка. Еще в самом начале, когда мы только попали в роту Седого, десяток не был сформирован до конца. А сейчас, после всех сражений и путешествия через джунгли... Мы втроем, Комил, раненый Навин и, конечно, сам Ламил – вот и все, что гордо называлось 'десятком'. Мы встали рядом с остальными и Ламил прошелся перед строем. Он ничего не сказал, осматривая нас – лишь покачал головой и горько усмехнулся.
– Слышали капитана? – нарушил он, наконец, долгое молчание. – Выкладывайте, что у кого из оружия и припасов!
Ситуация оказалась даже хуже, чем предполагалось. До этого момента я, еще не полностью отошедший от нападения тех тварей наверху, и не думал о припасах. Жив – и хвала Дарену. Как-то, после всего произошедшего, не до размышлений о будущем. Но сейчас, когда наши скудные запасы лежат перед глазами, в голову начинают приходить самые мрачные мысли. С оружием дело обстоит лучше всего. В том смысле, что лучше, чем с припасами. А на самом деле... У каждого из нашего десятка имеется меч и нож. Но ни щитов, ни копий никто не сохранил – все это либо было брошено наверху, либо потерялось, когда мы попадали в воду. Но копья, как заметил Ламил, – не такая уже проблема.