Наемник. Дилогия
Шрифт:
– Спасибо. – Нарив посмотрела на меня и, на краткий миг, ее взгляд сделался оценивающим.
– Алин! Вы где? – донесся голос Ламила.
– Пойдем? – я поднялся и протянул женщине руку.
Нарив чуть поколебалась, но руку приняла.
– Пойдем. – сказала она.
Отряд мы увидели сразу, как только вышли из-за выступа.
– Мы здесь! – крикнул я, а Нарив махнула рукой.
– Сюда!
И мы снова двинулись в путь. Пейзаж вокруг менялся только формами окружающих нас камней и скал. Все тот же серый цвет вокруг, и голубой цвет неба, усеянного редкими облачками, над головами. Молин и Баин затеяли
– Нарив, что за оружие было в твоей армии? – меня уже давно, с тех пор, как нас не пропустил тот стражник, беспокоит один вопрос.
– А что? – удивилась Нарив.
– Просто там, на пляже, и потом, в руинах, мы находили старое оружие. – пояснил я. – То были какие-то странные мечи. Изогнутые такие, на серпы похожи. А у того стражника, которого мы видели, был топор.
– Такие топоры у гномов были. – Нарив задумалась. – Действительно странно... У нас были такие мечи, как ты описал.
– А вы и с гномами воевали?
– Нет. – покачала головой Нарив и о чем-то задумалась. – Нет. С гномами у нас всегда был союз. Эти горы – как раз их территория.
– Но ведь тот стражник был человеком! – я совсем запутался. – гномов я, конечно, не видел...
– Человеком. – подтвердила Нарив и надолго замолчала.
– Хорошо бы поймать кого-то из местных, да расспросить, что здесь происходит. – сказал я.
Нарив молча пожала плечами.
К нужному нам проходу мы вышли к концу первой дневной стражи. Это даже не проход, а, скорее, узкая щель, трещина в сплошной каменной стене. Забраться туда можно только по крутой осыпи камней, высотой почти с меня. Что там дальше и куда ведет эта щель – не видно. Но я отчетливо чувствую оттуда дыхание сырости.
– Сюда. – указала на щель Нарив.
Переводить не потребовалось. Жест был понятен и без лишних слов. Седой подозрительно посмотрел на щель, по которой предстоит пройти отряду.
– Крысиная нора какая-то... – пробормотал Молин.
– Ждем баронских. – объявил капитан. – Ламил, берешь десяток и лезь в проход. Смотри, чтоб там нас никакие сюрпризы не ожидали.
Молин тяжело вздохнул. Лезть в 'крысиную нору' выпало таки нам. А по мне – какая разница? Все равно ведь придется... Один за другим, мы вскарабкались по осыпи. Оглянувшись, я заметил, что и Нарив не отстает от нас. Капитан смотрит на это очень недовольным взглядом – единственный проводник, хоть и приписанный к нашему десятку, полез вперед без спросу. И не скажешь ей ничего – я, единственный, кто понимает язык Нарив, уже наверху.
Щель оказалась немного шире, чем казалось снизу. Пожалуй, тут могут пройти два человека в ряд. Тропа, если перемешанные камни разных размеров можно назвать тропой, полого поднимается вверх и, шагах в пятнадцати, скрывается за поворотом. Вверху еле виднеется узенькая полоска неба. Стены поросли густым коричневатым мхом, на котором блестят капельки влаги. Сразу стало холодно и неуютно.
– Дони, Крамм, Спик, у вас щиты – идите вперед. – скомандовал Ламил. – Остановитесь за пять шагов до поворота.
Мы прошли чуть дальше и попытались поудобнее устроиться на сырых
– Что за гадость? – вскрикнул он и принялся нащупывать что-то на штанах пониже спины.
Оказалось, сел он прямо на здоровенного, больше ладони размером, слизняка, самого отвратительного вида. Слизняк оказался цветом точь-в-точь как окружающие нас камни и заметить такого можно только если хорошо присмотреться. Все с интересом следили как Комил, ругаясь, пытается отчистить штаны и запачканную руку.
– Здесь осторожно идти надо. – сказала Нарив, тоже с улыбкой следившая за Комилом. – Не один человек уже, наступив на такого слизняка, поскальзывался и ломал себе что-то.
– Значит, будем смотреть под ноги. – ответил я. – Скажи, Нарив, я все-таки не могу понять – почему никто кроме меня не понимает твой язык?
– Я тоже никого кроме тебя не понимаю. – ответила она. – Хотя ты и говоришь как-то странно. Слова перекручиваешь иногда так, что вообще сложно что-то разобрать. Но другие вообще несут какую-то чушь.
– Вот и я о том же. Мне кажется, что это ты перекручиваешь слова. Хотя, с каждым днем, вроде, я понимаю тебя все лучше.
– Может, у тебя какой-то магический предмет, позволяющий понимать другие языки? – предположила Нарив.
– Или, может, у тебя? – выдвинул ответное предположение я.
– Нет, иногда ты меня удивляешь! – Нарив неожиданно рассмеялась. – Ты забыл в каком виде я перед вами появилась? Где, по-твоему, я могла прятать хоть что-либо?
Я почесал затылок. И снова она права. Но что у меня может быть магического? Я принялся перебирать вещи в карманах и в сумке. Вначале, я подыскал плоский камень, на котором можно разложить их содержимое. Так, что у нас в сумке? Та, на удивление, оказалась практически пустой. Клешня краба, оставшаяся еще с момента нашей охоты на этих тварей, чуть не сожравших меня самого. Собранных тогда крабов, конечно, уже давно всех поели, а клешня, вот, потерялась в сумке. Что еще? С удивлением, я обнаружил остатки небольшого кусочка сухаря, также затерявшегося и потому уцелевшего. Сейчас это – весьма неприглядная на вид, слипшаяся масса. Ведь искупаться мне пришлось не раз и сумка промокала насквозь. Ракушки, которые, как утверждал Баин, стоят по саату...
– Красивые... – Нарив взяла одну из выложенных на камень ракушек.
Я, убедившись, что в сумке ничего больше нет, занялся карманами. Здесь огниво... Небольшой ножик... Нет, это все не то – вряд ли в огниве есть хоть искорка магии. Что в другом кармане?
– В детстве я видела бусы из таких ракушек. – продолжала тем временем Нарив, вертя в пальцах ракушку. – Мне тогда так с'атрак гхэд'ан п'утар...
– Чего? – выпучил глаза я. – Что ты сказала?
– А? – Нарив воззрилась на меня так же удивленно, как и я на нее.
Не сговариваясь, мы одновременно перевили взгляды на камень, где лежат мои пожитки. Среди ракушек тускло поблескивал золотой перстень, только что извлеченный мной из кармана.
– Эх ак'ур ан? – Нарив указала на перстень.
– Нашел на пляже... – произнес я и, увидев, что Нарив качает головой, взял перстень и повторил. – Нашел на пляже когда нас сюда перенесло.
– Можно посмотреть? – спросила Нарив и теперь я ее прекрасно понял.
Я протянул ей перстень. Кроваво блеснул красный камень, словно вырастающий из золота.