Наемник
Шрифт:
Джордж Хамнер сидел в палате совещаний спиной к запятнанной и простроченной стене. Он старался забыть об этих пятнах, но не мог.
Фалькенберг сидел напротив него, а его помощники — на противоположном конце стола. Средства связи были разложены на одном из боковых столов, но не было никакой тактической карты; Фалькенберг не перенес сюда свой командный пункт. Время от времени прибывали офицеры с боевыми рапортами. Фалькенберг их едва слушал. Однако, когда один из помощников доложил, что вызывает доктор Уитлок, Фалькенберг
Джордж не мог расслышать, что говорит Уитлок, а фалькенбергова часть разговора состояла из односложных слов. Единственной, в чем Джордж был уверен, это то, что Фалькенберг был очень заинтересован в том, что делал его политический агент.
Полк пробил себе дорогу обратно ко Дворцу и находился теперь во внутреннем дворе. Входы во Дворец охранялись президентской Гвардией, и бои прекратились. Мятежники оставили гвардейцев в покое, и в городе Рефьюдже воцарилось тревожное перемирие.
— Они идут на стадион, сэр, — доложил капитан Фаст. — Это «ура!», что вы слышали, было, когда Баннерс передал им отставку президента.
— Понятно. Спасибо, капитан, — Фалькенберг знаком велел подать еще кофе. Он предложил чашку Джорджу, но тому не хотелось.
— Долго это еще будет продолжаться? — раздраженно спросил Джордж.
Они просидели еще час, Фалькенберг с наружным спокойствием, Хамнер — с растущим напряжением. Затем в комнату вошел доктор Уитлок.
Высокий штатский посмотрел на Фалькенберга и Хамнера, затем небрежно уселся в кресло президента.
— Не думаю, что у меня будет еще раз шанс посидеть в кресле власти, — ухмыльнулся он.
— Но что происходит? — не выдержал Хамнер.
Уитлок пожал плечами.
— Примерно то, что я и рассчитывал, полковник Фалькенберг. Толпа двинулась прямо на стадион. Никто теперь не хочет оставаться в стороне, когда они думают, что победили. Они отловили всех сенаторов, каких только смогли найти, и теперь готовятся избрать себе нового президента.
— Но эти выборы не будут иметь законной силы, — сказал Хамнер.
— Да, сэр. Но это их, кажется, ничуть не смущает. Они, я думаю, считают, что завоевали это право. А гвардейцы уже заявили, что они будут чтить выбор народа, — Уитлок иронически улыбнулся.
— Сколько там, в этой толпе, моих техников? — спросил Хамнер. — Они меня выслушают, я знаю это.
— Они там могут быть, — сказал Уитлок, — но не так много, как бывало. Большинство из них не смогло переварить поджогов и грабежей. Все же есть приличное число.
— Вы можете их убрать оттуда? — спросил Фалькенберг.
— Прямо сейчас этим и занимаюсь, — усмехнулся Уитлок. — Одна из причин, по которой я пришел сюда, — было получить в этом помощь мистера Хамнера. Мои люди толкаются кругом, говоря техникам, что они уже получили в президенты мистера Хамнера, так зачем им нужен еще кто -то? Это тоже срабатывает, но несколько слов от их вождя тоже могут помочь.
— Верно, —
— Я не знаю, что говорить, — запротестовал Джордж.
Фалькенберг подошел к контрольной панели в стене.
— Мистер вице-президент, я не могу отдавать вам приказы, но я бы предложил вам дать несколько обещаний. Скажите, что вы скоро примете командование на себя, и что дела пойдут по-другому. Потом прикажете им отправляться по домам, в противном случае они будут обвинены в мятеже. Или попросите отправляться по домам в качестве услуги для вас. Что по вашему выбору сработает.
Речь была не бог весть что, и в любом случае из-за рева толпы снаружи ее мало кто расслышал. Джордж пообещал амнистию всем, кто покинет стадион, и попытался воззвать к прогрессистам, захваченным мятежом. Когда он отложил микрофон, Фалькенберг казался довольным.
— Полчаса, доктор Уитлок? — спросил Фалькенберг.
— Около того, — согласился историк. — Все, кто уйдет, к этому времени будет уже далеко.
— Идемте, мистер президент, — предложил Фалькенберг.
— Куда? — спросил Хамнер.
— Увидеть конец этого. Вы хотите посмотреть или предпочтете присоединиться к своей семье? Вы можете идти куда угодно, кроме как к магистрату или кому-нибудь, кто может принять вашу отставку.
— Полковник, это смешно! Вы не можете заставить меня быть президентом, и я не понимаю, что происходит.
Улыбка Фалькенберга была мрачной.
— А я и не хочу, чтобы вы понимали. Пока. Вам и так будет достаточно трудно жить в мире с собой. Идемте.
Джордж Хамнер последовал за ним. В горле у него пересохло, а внутри было такое ощущение, будто кишки завязались в тугой узел.
Первый и второй батальоны собрались во дворе. Солдаты стояли в строю. Их боевой обмундирование из синтекожи было замызгано, покрыто грязью и дымом уличных боев. Из-под формы выпирали доспехи.
Солдаты стояли молча, и Хамнер подумал, что они могли быть высеченными из камня.
— Следуйте за мной, — приказал Фалькенберг. Он повел их ко входу на стадион. В дверях стоял лейтенант Баннерс.
— Стой! — скомандовал он.
— В самом деле, лейтенант? Вы станете драться с моими войсками? — и Фалькенберг указал на мрачные ряды позади него.
Лейтенант Баннерс глотнул. Хамнеру показалось, что гвардейский офицер выглядел очень молодым.
— Нет, сэр, — запротестовал Баннерс. — Но мы заложили двери. Чрезвычайное заседание Ассамблеи и Сената избирает там нового президента, и мы не разрешим вашим наемникам вмешиваться.
— Они никого не избрали, — возразил Фалькенберг.
— Да, сэр. Но когда изберут, Гвардия будет находиться под его командованием.
— У меня есть приказ вице-президента Хамнера арестовать лидеров мятежа и имеющее силу объявление чрезвычайного положения, — настаивал Фалькенберг.