Наемники фортуны (сборник)

Левицкий Андрей Юрьевич

Вперед выступил самый крупный — должно быть, вожак. Развел руки в стороны, слегка присел…

— Давайте–ка что–нибудь сделаем, а? — предложил Белорус. — Пока этот кабан в ладоши не хлопнул и…

Он не договорил, взялся за обрез, поднимаясь на ноги.

И тут над округой разлетелся глухой рык Илая. Старик оттолкнул Белоруса, прыгнул навстречу вожаку и вскинул копье, украшенное пестрыми лентами. Сорвал с головы повязку, скрывавшую подкожные наросты на загорелой лысине, и загудел. Низко, как охотничий горн.

Потом с размаху ударил копьем себе под ноги, проломив человеческий череп, тот самый, что приметил Альбинос, когда подплыли к площадке. Вожак отпрянул — он явно растерялся.

Остальные мутанты перестали рычать. Люди и твари стояли, затаив дыхание, все смотрели на Илая.

Нагнувшись вперед, старик заревел. Вожак снова отступил, фыркнул, брызнув слюной. Потом склонил голову набок и опустился гладким задом на площадку, поджал ноги. Илай выпрямился, оперся на копье, потирая грудь, затем уселся перед мутантом.

Оба загырчали на незнакомом наречии.

— Они разговаривают! — изумился Белорус, шагнув к сендеру. — Или мне только кажется?

Альбинос привстал, вслушиваясь. Разин обернулся, вопросительно глянул на него и кивнул.

— Не понимаю, — Альб развел руками и опустился на сиденье. — Не знаю этого наречия, хотя с мутантами много общался.

— А чего это… — начал было опять Белорус, но Туран дернул его за плечо, заставив умолкнуть.

Пока Илай общался с вожаком, Чиж забрался в сендер, забился с ногами на заднее сиденье. Наконец, старик поднялся и вернулся на паром.

— Уходим, — устало сказал Илай. — Они не будут гнаться.

— А эти? — Белорус показал на мутантов в лодках.

Вожак дважды хлопнул в ладоши, и плоскодонки стали отплывать. Мутанты на площадке попятились, на краю остался лишь вожак и двое крепких самцов с шипастыми дубинками в руках.

— А чего тут вообще такое? — спросил Белорус. — А, папаша? Ты по–ихнему балакать умеешь? Знаешь этого… грязного?

— Рану забинтуй! — громыхнул Илай и кряхтя опустился у ограждения. — Кровит рана.

Похоже, разговор с вождем его сильно вымотал. Старик, стараясь не делать резких движений, медленно вытянул ноги.

Разин подобрал шест, обошел сендер и вытащил за шиворот Чижа.

— Держи, — он протянул шест мальчишке, — теперь будешь говорить, куда плывем и что вокруг. Понял?

— Угу. — Чиж шмыгнул носом.

— Музыкант, помоги оттолкнуться.

Разин вернулся к краю площадки и уперся в него шестом. Втроем оттолкнув платформу, они принялись работать длинными жердями, стараясь скорее уйти подальше в марево. Вскоре к ним присоединился Белорус, который закончил с перевязкой.

Когда площадка и мутанты на лодках пропали из виду, Илай заговорил:

— Болотные здесь живут давно. Рыбарей не любят, злыми называют. Рыбари живность бьют с плотов, потом продают. Племени жрать нечего.

— Конкуренция, —

вставил Белорус.

Илай наклонил голову, взглянул на него поверх очков и продолжил:

— Недавно на болото пришли добрые люди…

Белорус снова обернулся, но промолчал, осознав, что давно от старика таких долгих речей не слышал.

— Добрые, — повторил Илай, — стали кормить болотных, мясо сюда возят, на площадку. Болотные не знали, кто мы, потому сразу не напали. Так–то они мирные, давно на болоте живут.

— А кто поселок рыбарей вырезал? — спросил Альбинос и покосился на Разина. Тот смотрел на Чижа, который перестал работать шестом, втянул голову в плечи, закусив губу.

— Злых не любят, — сказал Илай. — Злых они убивают.

— Чтоб рыбари к острову не совались, — подхватил Белорус. — Точно, ах ты…

Он бросил шест на палубу, выдернул из–за пояса обрез.

— Щенок, да я…

Разин сгреб Чижа за шиворот, задвинул себе за спину и преградил дорогу Белорусу.

— Отдай мне его, — Тим тряс перед собой обрезом, задыхаясь от злости. — Он же… Он хотел нас болотным скормить. Ты…

— Отвали, — Разин толкнул Тима в грудь. — На место встань и греби.

— Белорус прав, — сказал Туран. — Но сначала я хочу выслушать Чижа.

Разин шагнул в сторону.

— Зачем ты так поступил, парень?

Все смотрели на всхлипывающего подростка. Грязной рукой он утирал нос, плечи его вздрагивали, по щекам катились слезы.

— Мы ж просили вас по–доброму: не лезьте вы в болотину… Сколь разов вам говорено было, а вы упёрлися. — Чиж хлюпнул носом. — Было ж вам говорено, не лезьте!

Чиж замолчал, глядя себе под ноги.

— А ну, рассказывай, — велел Разин.

— Ага, говори все как есть! — поддакнул Белорус.

— А чего говорить, — подросток звучно утер нос, развозя грязным рукавом слезы по щекам, — монаху нас был, страшный такой монашище, сам здоровый, а ружжо вот такенное, а борода — вот этакенная. И глаза злющие. Грозился: не плавайте к острову, не пущайте пришлых, не то конец вам. А ежели сунется кто, ежели спрошать зачнет, дорогу к острову выпытывать, тех к энтому месту спровадьте. Сильно грозился монашище.

— Одного монаха испугались? — проворчал Белорус. — Храбрый вы народ, затопчи меня кабан.

— Кабы один… — протянул Чиж. — На двух самоходах прикатили, это токо к нашей домине один пришел, остальные издаля целились. Сказано ж вам было, не лезьте вы в болотину. Соседи, вон, не послушались монахов, полезли… Нет боле соседей. И вас мы добром просили: не лезьте… А вы полезли. А с нас после спрос будет, так? А ну как вы до острова допретеся? А монах решит, мы дорогу казали…

— Добрый у тебя батя, сына на смерть отправил, — бросил Туран. — Или ты рассчитывал с болотными договориться как–то? Чтоб не трогали?