Наездник
Шрифт:
А с другой стороны, что мы имеем — дракона? А что должны делать драконы? Изрыгать пламя или хотя бы энергетические лучи, как вот этот мычащий кадр.
Нужно заметить, что с последнего раза, как я её видел, штуковина во рту здорово изменилась. Во-первых, часть нёба вокруг жёлтой (теперь) трубки за твердела и больше всего напоминала кость. Во-вторых, сама трубка размещалась так, что пущенный из неё луч никак не мог задеть даже крайне, самые длинные, зубы. И ещё, отверстие в этом излучателе (а как, блин, его ещё обозвать?) пульсировало красной плёнкой — чем-то вроде мембраны.
Я было собирался ткнуть в неё пальцем, но вовремя включил мозги и не стал
— В начале осени, — сказал я, из всех сил пытаясь копировать голос Дроздова, — драконы сбиваются в небольшие стаи и странствуют по бескрайним просторам тундры в поисках приключений на свои лохматые задницы. В этот момент некоторые, особо нахальные особи отращивают крылья и пытаются летать. Показывай свои обрубки.
Если со стрельбой все казалось более-менее понятным, и я просто проверял подозрения, то с крыльями могло и показаться. Тем более в тот момент, когда мне было совсем не до наблюдений и призрачные крылья могли просто привидеться.
На морде Кусаки явственно читалось: а может не нужно?
— Надо, Федя, надо! — дракон вздохнул и лёг на пол, встопорщив свои обрубки. М-да. У кур летательные приспособления и то выглядели много солиднее. При такой-то туше иметь подобное непотребство! Я забрался дракону на спину, чтобы оказаться ближе к наростам. Хм, успел забыть, как удобно сидится на этом куске шерсти. Как ни странно, но Кусака не пытался брыкаться или присылать негодующие послания. Напротив, дракон излучал удовлетворение, чисто тебе Степлер у которого чешешь между ушами.
Вот ещё бы перебраться и сесть немного дальше — ближе к шее. Я даже сам не понял, откуда в голове появилась эта мысль. Вроде, как и курсы вольтижировки на драконах не проходил.
— Это ты прислал? — подозрительно осведомился я. Кусака повернул ко мне морду и отрицательно качнул головой. — Ладно, разберёмся, по ходу пьесы.
Ну что же, обрубки при ближайшем рассмотрении оказались твёрдыми трубками, длиной сантиметров эдак двадцать. Сверху их обтягивала жёсткая безволосая шкура, а на концах пульсировали мембраны, типа тех, что во рту. В каждом наросте я насчитал ровно тринадцать трубчатых фиговин. Кажется, они могли раздвигаться, вроде пальцев. Пока я щупал, Кусака стоял неподвижно и только косился на меня.
Если подумать, то трубки на спине дракона должны иметь нечто общее со стрелялкой в пасти. Вот только, какого чёрта создание, питающееся вполне себе материальной пищей, способно извергать чистую энергию? Впрочем, что мне известно о том, что находится в пузе здоровенной лохматой пакости? А вдруг у него там — ядерный реактор? Нет, можно конечно вскрыть и поглядеть…
Кусака встревоженно загудел и прислал протестующую мысль.
— Шутю, я, шутю, — я перебрался ближе к голове дракона и погладил лохматую голову. Хм, а тут оказалось весьма удобно и даже комфортно. Такое ощущение, будто сидишь в кресле. За спиной — какая-то жировая складка, а ноги тоже упираются в торчащую шкуру. В голову пришла неожиданная мысль. — А ну, поехали, покатаемся.
Честно говоря, после того, как этот гад упрямо не желал показывать пастью, я решил, что сейчас он устроит демонстрацию протеста, с требованиями оставить угнетённых
Мы выехали во двор. Я точно знал, что нас никто не увидит и не станет с хохотом тыкать пальцами. Девочки чистили вольеры, а Иван уехал в посёлок за продуктами. Дина попыталась устроить развесёлое гавканье и рассекретить наше мероприятие, и я показал псине кулак. Она тут же сообразила, что молчание — золото, а собачье молчание — платина.
Короче, мы проехались вокруг сарая, и я подумал, как бы охренели все в посёлке, если бы я заявился к ним на таком чуде-юде. Ну типа припарковал у магазина и пошёл взять минералочки. Интересно, а за вождение дракона в нетрезвом виде, какие предусмотрены наказания? Лишение прав? Кусака недовольно заворчал. Пьянство вообще и моё, в частности он, как и прежде, категорически не одобрял.
— Чего бурчишь? Я что, уже на тебе за бутылкой поехал? Начинаешь тут, — мы пошли на второй круг. М-да, если я собирался испытать дракона в полевых условиях, то следует сменить маршрут — тут мы явно не разгонимся. Я мысленно показал берег реки. — Валяй туда.
Степлер сел у входа в сарай и начал умываться. В дурацких авантюрах он не участвовал. А вот Дина увязалась следом. И следовала вплоть до того момента, пока я не приказал Кусаке показать всё, на что он способен. Помнится, в тот раз, когда мы удирали от непонятных светлячков, дракон драпал с весьма солидной скоростью.
Ну вот, приблизительно так, как сейчас!
Даже странно, с какой огромной скоростью неслась по берегу реки эта здоровенная лохматая туша. Когда, для операции прикрытия нас учили кататься на лошадях. Так вот, хрюкающий дракон мог запросто заткнуть за пояс или что там у него, всех тех иноходцев. Не удержавшись, я послал Кусаке образ скачущих на ипподроме скакунов. В ответ получил картинку, где дракон непринуждённо оставлял позади этих гривастых неудачников. Ну у кого-то тут и самомнение!
Лес по левую руку превратился в сплошную зелёную полосу, а река, по правую — в синюю. Ветер неустанно бил в лицо, а внутри всё сжималось, как в детстве, когда катался на всяких качелях-каруселях. Последний раз, как ни странно, такое чувство испытывал даже не во время прыжков с парашютом, а в аквапарке с…Нет, не надо, не сейчас. И встречный ветер послушно выдул из головы ненужные в этот момент воспоминания.
И вдруг что-то изменилось. Я даже не сразу понял, что именно. Так же дуло в лицо, так же мелькали по сторонам деревья и река. Вот только внутри появилось ощущение падения, а трясти стало куда меньше. Чёрт побери, мы вообще перестали подпрыгивать! Как если бы плыли или…
Летели, ёлки моталки! Верхушки деревьев уходили вниз, а реку я вообще не видел, до тех пор, пока не повернул голову и не посмотрел вниз. Синяя лента осталась под ногами и с каждым мгновением уменьшалась в размерах.
Пребывая в некотором оторопении, я обернулся. Кусака растопырил свои костяные трубки на обрубках, и сейчас каждая испускала синие полупрозрачные полотнища. Вместе они соединялись в большущие синие крылья. Если не ошибаюсь, размахом эдак метров пятьдесят. Продолжая удивляться, я осторожно коснулся пальцем синего полотна и ощутил нечто скользкое и упругое. Возможно это и было какой-то энергией, но сейчас оно ощущалось, как самая настоящая материя.