Наездник
Шрифт:
– Хм, - сказал я, внимательно изучая соседние коробки, - Никак раздели склад спецназа? Понятно, откуда у тебя такой обсирайтунг. Вот это я, пожалуй, возьму. И это тоже.
"Вот это" и "вот это" - ОЦ-38 и Бизон 2Б. Вообще-то я не люблю револьверы, невзирая на то, что это - очень надёжное и проверенное временем оружие. Но из этой штуковины мне как-то довелось стрелять в тире и я оказался впечатлён. Ну а Бизон...А этот ещё и с коллиматором.
– Опробовать станем?
– когда Николай ощущает близкую выгоду, хмель в его башке прекращает действовать, - Я там новые мишени приготовил.
Помню, почему же не помнить. Это же не я манекену бошку отстрелил.
Лифшиц открыл четыре ящика и вручил нам выбранное. У меня проблем не возникло и я достаточно быстро снарядил револьвер и Бизона, а вот Иван некоторое время упорно совал в А-91магазин наоборот. Мы с Николаем понаблюдали за мытарствами якута, а потом я тяжело вздохнул и помог.
– Ну и на кой тебе это нужно?
– спросил я, - Никогда же с булл-папом раньше дела не имел.
– Хочется, - он погладил оружие по боку и вдруг насторожился, - А откуда тут гильзы летят?
– Внутри собираются, - хихикнул Николай, - Потом увидишь.
Иван потянулся было к бутылке, буркнув нечто об обмывании, но я отодвинул сосуд жизни, пояснив, что обмывать станем позже. Лифшиц тут же поддержал, заметив, что оплаты он пока не получил. Придя к соглашению, мы вышли через заднюю дверь, которую хозяин, не мудрствуя лукаво, запирал на толстый ржавый засов.
За дверью обнаружился задний двор заднего двора. Металлическая ограда в полтора моих роста препятствовала любопытствующим утолять свою страсть, а брезентовый навес сохранял почву сухой и ровной. У самого выхода расположился небольшой столик со следами оружейной смазки и рыжими пятнами ожогов. Кроме того, здесь же стоял разобранный шезлонг, где кое-кто забыл армейский бинокль. Этот "кое-кто" обычно пользовался оптикой, чтобы во время стрельб изображать из себя огромного специалиста, изливая тонны сарказма на стрелков-неудачников.
В конце тридцатиметровой площадки забор укрепили толстыми металлическими плитами. Если бы хоть кто-то из местных собирателей металлолома знал, где притаилась эдакое сокровище, то уже попытался бы вломиться во двор. Перед плитами стояли манекены, заботливо одетые в поношенные кевларовые броники. Пара одежек успела истрепаться до совершенного непотребства и нуждалась в срочном ремонте или замене
– На позицию!
– фыркнул Николай и ухватив бинокль, плюхнулся в шезлонг. Мебель протестующе затрещала, но выдержала напор, - Иван, а ну, покажи класс этому выпендрёжнику. Вжарь комара в глаз!
Нет, реально, якут стрелял очень даже ничего. Причём ему не мешало даже сильное опьянение, а сейчас он так и вовсе находился на пике готовности. Брямкнув Вереск на стол, Иван вскинул 91й и что-то недовольно проворчал. Всё же такая компоновка казалась ему непривычной. Пока якут елозил прикладом по плечу, я поднял Бизон и поймал точкой коллиматора голову несчастного манекена. Точнее, каску на голове.
Нажал на спуск и полюбовался, как "кастрюлька" улетела к дальней стене. Всё же немного громче, чем я ожидал.
Иван прекратил воевать со своей пушкой и недоуменно уставился на меня.
– Твоя работа?
– я самодовольно кивнул, -
– Хочется, - я постарался имитировать его интонацию, десятью минутами ранее, - Буду на медведя ходить, чтобы он не понял, откуда по нему шмаляют.
– Хитёр бобёр!
– Иван покачал головой и кроткими очередями посшибал оставшиеся каски, - Ух ты! Сила!
Тем временем я положил Бизон и взял револьвер. Пушечка удобно расположилась в ладони, а первый выстрел оказался настолько тихим, что я вообще не понял, был он или нет. Ещё четыре раза нажал на спуск и заслужил поднятый большой палец Николая. Сам знаю.
Иван отстрелял первую покупку, в конце концов определившись, откуда вылетают гильзы и поднял Вереск. Тут выяснилось, что "Узи", как его окрестил якут, всё же предназначен для других целей, а не снайперской стрельбы.
– Зато скорострельность хорошая, - с некоторым сожалением заметил якут, - Ладно, пошли обмывать.
– И расплачиваться, - многозначительно хмыкнул Лифшиц, - Знаю я вас, инородцев: споите несчастного еврея, обманете, разденете...
– По миру пустим, - согласился я и посмотрел на часы, - Пошли, завершим сделку, подписав кровью.
Хозяин, даром, что едва держался на ногах, сумел в считанные минуты настроить терминал и установить мост с цивилизованными местами. Интересно, в каком банке этот хомяк хранит свои незаконные? И если уже успел накопить достаточную сумму, то какого хрена продолжает сидеть в нашей Тмутаракани, постепенно превращаясь в одного из утративших якорь забулдыг? Впрочем, один из них, в прошлом - менеджер одного из филиалов Газпрома - утверждал, что нигде не чувствовал себя так спокойно, как здесь. Лишь бы имелись деньги на выпивку, да собутыльники.
Иван достал карточку, а я успел заметить, что это - Верина штуковина. Надо будет поинтересоваться у сестры, в курсе она, что у них с сожителем - общий счёт? Может быть кто-то успел забыть, кому служит? Напомним.
– Ни хрена себе расценочки!
– фыркнул якут, - На ящике вроде что-то другое нарисовано.
– С учётом колебания курса валюты, - заплетающийся язык Лифшица с трудом одолел эту фразу, - А тебе, скотина, ещё и плюс за наглое вторжение в личную жизнь и антисемитизм.
– Коля, не зарывайся.
– посоветовал я, - И не забывай: антисемит тут - я. Поэтому могу устроить таких неприятностей, каких Одесса не видывала.
– Бедная Одесса уже видывала всё, - вздохнул Николай, - И не один раз, к сожалению. Поэтому не стоит давить на мой больной мозоль, товарищ антисемит.
– Не буду, - я перестал дурачиться. У Коли в этом, некогда мирном городе погибли близкие люди, - Прости.
Всё остальное не отняло много времени, если не считать попыток Николая самостоятельно упаковать покупки. Усадив мурлыкающего "Хава Нагилу" Лифшица в кресло, мы с Иваном сами уложили оружие в огромные прочные коробки с ручками. Попутно я обнаружил остатки упаковки с очень знакомой маркировкой и глубоко задумался. Если это то, о чём я думаю, то Николай правильно делает, что беспокоится. Впрочем, это - его личное дело. Нас всё равно трогать не станут.