Наездник
Шрифт:
Тяжело вздохнув и костеря про себя сестру, я отправился на кухню, где стоял телефон. Никаких идей и предположений в голове не появлялось. От слова - совсем.
Огромный чёрный аппарат, напоминающий спящего ворона, остался ещё с былых времён секретной базы, но продолжал великолепно исполнять свои функции, донося до собеседника малейший вздох с противоположной стороны. Я набрал номер сестры и долго ждал, слушая гулкие гудки, казалось, медленно утопающие в чёрной бездне космоса. Потом щёлкнуло и кто-то тихо хлюпнул носом.
– Привет, Саша, - сказала Вера, - Как дела?
– Дела? Дела, - я даже не понял сначала о чём
2.
Я сидел и тихо млел, наблюдая, как уходит третья миска, наполненная смесью овсяной каши и Вискаса. Как выяснилось и кошачий, и собачий корм предназначались именно для этой цели. Класть его требовалось совсем немного, чисто для запаха. Просто, если бы хрень, обожаемая котами (и лишь ими, как я думал раньше) отсутствовала, варить кашу и вовсе не имело бы смысла.
Степлер сидел верхом на холодильнике и напряжённо наблюдал за процессом уничтожения непонятного блюда. Пару раз у кота наблюдались некие порывы подойти и отжать еду, как он это частенько проделывал с Диной. Однако кошачий здравый смысл всё же подсказал пушистому дармоеду, что в этот раз испытанный модус операнди может дать конкретный сбой.
Дина в самом начале импровизированного ужина выглядела возбуждённой и то и дело заглядывала мне в глаза. Весь её вид говорил: "Хозяин, что за чертовщина творится?" Но теперь собака успела успокоиться и тихо хрюкала, подрёмывая под табуретом. Временами она приподнимала голову, но убедившись, что ничего не изменилось, продолжала храпеть.
В остальном всё выглядело тихо-мирно и лишь обычное посвистывание ветра за окном заглушалось громким чавканьем и похрустыванием. Лет десять назад я гостил у тётки в деревне и часто наблюдал, как она кормит вьетнамских свиней - пронырливых жизнелюбивых существ разнообразной окраски. Ей Богу, возникало ощущение, что я завёл себе такую свинью. Или - поросёнка.
Я подбросил в ладони тяжёлую телефонную трубку, которая продолжала удерживать связь с сестрой. За последний час я третий раз связывался с Верой, благо траффик нашей телефонной компании был достаточно благоприятный для долгих переговоров. Сеть проводов, протянутых между постройками базы здесь и тремя - за рекой, находилась в идеальном состоянии, а коммутатор и питающий генератор я сам привёл в порядок. Пришлось лишь заменить пару узлов на новые, найденные в складе.
Я поднёс трубку к уху и услышал напряжённое дыхание Веры. Сестра, насколько я понял, чувствовала себя немного виноватой, после того, как подсунула мне кота в мешке. Ну, или эту фиговину в коробке. Кроме того я чувствовал, что она то ли недоговаривает некую важную вещь, то ли в чём-то врёт. А ведь за последнее время подобное случалось совсем нечасто. Всего пару раз.
Однажды я спросил, спит ли Вера с Иваном и мне явно соврали. Второй раз сестра вернулась из района с огромным бланшом и я попытался узнать, как это произошло. И если первый ответ я пропустил мимо ушей, хоть и распознал в нём ложь, то после пространного рассказа о колдобинах на дороге немедленно собрался и поехал в центр. Там я зашёл к начскладу и пообещал сжечь их чёртов городишко до основания, если инцидент повторится.
Распознавать неправду в словах Веры я научился ещё в детстве, когда мы играли с ней в карты. Промежутки между словами у сестры становились короче, а сами фразы начинали вылетать, как пулемётные очереди. Кстати, подобные штуки я проворачивал не только с Верой, но и с другими людьми, с которыми общался больше пары раз. Психолог назвал мою наблюдательность неким мудрёным словом, которое я вскорости благополучно забыл.
– Алло, - сказал я, не спуская взгляда со стремительно пустеющей миски, - Ты ещё здесь?
– Куда мне деваться? Вера нервно хихикнула и глухо кашлянула, - Ну и что он там?
– Жрёт, - сообщил я очевидное и почесал трубкой лоб, - А ты вообще уверена, что оно - он? Я собственно, как выпустил его из коробки, кроме как издали не рассматривал.
Предварительно, по указаниям сестры, пришлось отгородить половину кухни импровизированной оградой. После этого выставить банку с водой и металлический короб, исполняющий роль лотка. Кстати, невзирая на третью употреблённую миску, короб, как и прежде оставался пуст.
– Ну, у меня было время для наблюдений, - Вера немного помялась, а потом таки выдала часть, утаённой ранее, информации, - Он у меня уже полторы недели. Просто возникли определённые...Эм-м, факторы. И пришлось передать его тебе.
– Зверушки через верх посыпались?
– усмехнулся я, вспоминая тесные помещения биостанции, где вольготно жилось лишь четвероногим питомцам, а люди боком протискивались между решётками вольеров. Кроме того, невзирая на чистоту всех звериных жилищ, на станции присутствовал...Э-э, как бы это помягче назвать? Определённый шарм, скажем так. Из-за этого даже распитие кофе напоминало ужин с хорьками. Поэтому к сестре я приходил крайне редко, предпочитая общаться на улице. Метрах эдак в пятидесяти от шипастой черепахи станции.
– Ну, типа того, - в голосе Веры слышалось облегчение, а фраза прозвучала так быстро, что я едва сумел разобрать сказанное, - Так что, перед тобой - мальчик. Прости, в силу определённых причин я не могу сказать, какого он возраста, до каких размеров вырастет, ну и ещё пара сотен вопросов, имеющихся у тебя, останутся без ответа.
– Ясно, - миска практически опустела и теперь громыхала всякий раз, как только длинный фиолетовый язык бился о её алюминиевую поверхность, - А ты там начальству своему не пыталась сообщить? Может тебе за открытие премия какая обломится? Нобелевка, например? Я, например, таких штуковин раньше нигде не видел.
Сестра у меня не лишена тщеславия совсем, как можно подумать, зная, в какой глуши она прозябает. Собственно, из-за переизбытка оного она здесь и кукует. Много лет назад её фамилия, по мужу, понятное дело, широко гремела в узком кругу специалистов. Каюсь, тогда я не вдавался в подробности, но среди коллег мог важно сказать, что вот эта, ну, слышали? В общем - сеструха старшая.
Потом грёбаный муженёк снюхался с молодой ассистенткой, на Веру повесил кражу документации и образцов, а после того, как прокуратура начала рыть носом, свинтил за бугор, где присоединился к сонму англицких учёных. Единственное, что я тогда смог сделать - замедлить ход дела, вышибить Веру к чёрту на кулички и дождавшись окончания следствия, честно отрапортовать, об отсутствии преступницы.