Наездник
Шрифт:
Муаррат начала негромко петь. По-другому я назвать это просто не мог. Когда-то Маша слушала что-то фольклорное, из глубинки и эти протяжные звуки очень напоминали те записи. И лицо девушки сейчас, как никогда, напоминало лицо Марии. Только кожа словно светилась. А может светилась на самом деле, не знаю. Я же сидел, как заворожённый и не отводя глаз смотрел на поющую колдунью.
– Всё, - сказала Муаррат и откинулась на спинку кресла. Свет от её лица померк и сейчас девушка казалась выжатой до капли. Собака на её коленях тонко тявкнула, лизнула ладонь Муаррат
Я обнаружил, что успел вскочить на ноги. Иван сидел, открыв рот, а Вера удовлетворённо кивнула. Потом посмотрела на меня и прищурилась. Что-то ей в голову пришло, точно.
Плоская морда скрылась за дверью. Мне прислали сообщение. Моё собственное. Там, где мы стоим все вместе, втроём. Разве что Кусака - в небольшом отдалении. И да, дракончик больше не представлял Муаррат в качестве тёмной демоницы. Но рога оставил. Причём, нам обоим. Бараньи такие, рога. Скотина на что-то намекает?
– Мне нужно отдохнуть, - тихо сказала Муаррат и сделала попытку встать. Только теперь я понял, насколько девушка обессилена.
– Сейчас, моя девочка, - Вера торопливо выбралась из кресла.
– Сейчас я тебя...
– Не ты, - Муаррат приоткрыла глаза.
– Саша. Хочу, чтобы Саша...
7.
Машина подпрыгнула на особо хитром ухабе, и Иван клацнул зубами. Якут как раз собирался переходить от расспросов, касательно наших планов, к ехидным попыткам проникнуть в моё интимное прошлое. Ну, как интимное...
– И всё-таки, - не унимался водитель.
– Что у вас произошло? Ты у неё в комнате четыре часа пробыл.
– Боженька, в которого ты, кстати, не веришь, - спокойно сказал я, крепко держась за скобу над дверью, - уже наказал тебя за ехидство и сарказм. Язык не прикусил?
– Немного, - радостно сообщил Иван и повернул руль, объезжая лужу, больше напоминающую крохотное озеро.
– А стало быть, это - не наказание. А стало быть...
– Значит - предупреждение, - я всё время смотрел по сторонам: не мелькнут ли где тёмные силуэты пришельцев или их ползунов. Сестра приказала: смотреть в оба, и я не смел её ослушаться.
– Сам знаешь, у всех народов существуют пословицы и поговорки, касательно ненужного любопытства. Ну, там: "Любопытной Варваре на базаре нос оторвали", "Любопытство погубило кошку". У вас наверняка есть что-то подобное?
– Конечно есть, - Иван широко ухмыльнулся.
– Так что вы там делали четыре часа?
Засранец же всё равно не поверит.
Насколько Муаррат обессилела я окончательно понял, когда завёл девушку в её комнату и едва успел подхватить. Спутница просто отключилась и не подхвати я её на руки, просто упала бы на пол.
Ощущая себя не в своей тарелке (тут я оказался в первый раз), я сделал пару шагов и положил свою ноше на кровать. Колени сцепили зубы и помалкивали. Видимо, прониклись серьёзностью момента.
– Не уходи, - тихий голос почти не отличался от свиста ветра за окном.
У меня были разные женщины. Попадались и необузданные хищницы, готовые слушать только себя. Как ни странно, но больше всего таких встречал на востоке, где законы шариата вроде бы должны были давно задавить любое своенравие. К чему это я? Стоило при встречах понять, что я коснулся эдакого взрывного устройства, как я тут же желал красавице счастья в личной жизни и старался исчезнуть из этой самой личной жизни.
За что один раз едва не получил кинжал в спину.
Муаррат определённо была из той самой взрывной категории, которую я сторонился. Экстрима прежде хватало и на работе, а дома я желал получить лишь порцию тепла, покоя и уюта.
Проблема заключалась в том, что особых вариантов я не видел. Других я не хотел даже видеть рядом, не то, чтобы желать с ними близости. А эта, единственная...
Я подошёл ближе и сел на кровать. Муаррат лежала неподвижно и смотрела на меня, сквозь свои чёрные пушистые ресницы. Это и тёмные глаза так контрастировало с её светлыми волосами...Потом тонкие пальцы правой руки приподнялись и хлопнули по кровати.
– Ложись.
И вновь, звук слов настолько тихий, что можно спутать с шелестом листвы. Однако, сквозь пульсацию крови в ушах, он прозвучал натуральным громом. Я посмотрел на бледное лицо, необычайно красные губы и аккуратный нос с белым кончиком. Кажется, когда девушка нервничала, он становился белым полностью.
Ёлки-моталки, я же взрослый мужик! Почему тогда так волнуюсь?
Мы запросто разместились вдвоём на узкой кровати, даже свободное место осталось. Потом Муаррат каким-то необычным, почти змеиным движением наползла сверху и положила голову на мою грудь. В глаза мне девушка не смотрела.
– Расскажи про свою Машу, - попросила Муаррат.
– Я сильно от неё отличаюсь?
– Как небо от земли, - я невольно усмехнулся, вспомнив сравнение с заряженной миной. Тут так же опасно: не то сказал - получил стаканом в лоб; не то сделал - разругались до слёз.
– А вот внешне - не отличить.
– Ты - тоже и ты - очень странный, - пробормотала Муаррат и вздохнула.
– Я с такими никогда не встречалась. Мужчина должен наказывать женщину за каждое слово, за каждый поступок, даже за мысль. От этого женщина становится крепче.
– У нас так не принято, - и вновь: мог ли я отвечать за всех?
– У меня так не принято.
– Рассказывай про Машу.
Я думал это будет больно. Всякий раз, когда мы с Иваном отмечали годовщину, боль натурально рвала грудь на части, пытаясь выйти наружу. Но сейчас что-то изменилось. И я начал рассказывать.
Как мы встретились и я, забредая в чужой район, время от времени огребал от местных донжуанов-неудачников. Они-то считали, что первая красавица должна искать ухажёра из окружения. А тут - какой-то залётный.