Наездники
Шрифт:
Ллойд-Фоксы жили в доме, называвшемся Мелтингс (Пивоварни), таком холодном, что Дженни не могла себя заставить встать до ленча, а затем захватывала место у огня. Мать Билли вела себя нетактично. Она непрерывно возвращалась к теме о детях. – Так грустно бывает сидеть за партией бриджа и не иметь возможности похвастаться, что у них скоро будет маленький Ллойд-Фокс. Так приятно, что дорогая Хелина – благоразумная женщина и собирается иметь второго ребенка.
– Я поглажу рубашки Билли, – сказала она, заходя в спальню и подбирая их с пола. – Я знаю, как он любит выглаженные рубашки. И я сделаю вам яблочный пирог на дорогу, когда вы будете возвращаться в Глочестершир. Он так любит пудинги.
– Я заткну
В крайнем раздражении Дженни стрелой вылетела из спальни кипя от гнева, даже не побеспокоившись застелить одну кровать, в которой они спали, хотя в их распоряжение были предоставлены две раздельные кровати. Билли был для нее единственной формой центрального отопления в этом доме. А когда в полдень и в 6 часов вечера Дженни прикладывалась к водке, у матери Билли начинали ходить желваки. Она очень устала от стряпни, а от Дженни нельзя было дождаться ни помощи, ни похвал. Наконец вечером в «день подарков» Билли попросил отца о займе.
Мистер Ллойд-Фокс долго гмыкал, а затем сказал, что был неудачный год и они сами в затруднении и хотя у него был запас в 20 тысяч фунтов, он разделил его между сестрами Билли, Арабеллой и Люсиндой.
– Я думаю, что они больше, чем вы с Дженни, нуждаются в этих деньгах. Вы же оба работаете.
Дженни даже не потрудилась поцеловать свою свекровь на прощание. И только после того, как они уехали, миссис Ллойд-Фокс обнаружила, что Дженни закрасила букву «l» в названии их усадьбы, которое красовалось на воротах. [3]
3
по-английски Maltings означает «Пивоварни», а Matings – «Подстилки»
После Рождества счета хлынули потоком. Билли, который никогда в своей жизни не оплачивал счета за газ, или телефон, или электричество, даже не представлял себе насколько они большие. Он также просмотрел состояние своего банковского счета и нашел его определенно плачевным после рождественских покупок Дженни.
– Неужели ты действительно потратила 60 фунтов на диван ную подушку для моей матери?
– Сожалею, что отложила ее для лица старой ведьмы, – сказала Дженни.
Налоговый инспектор и строители также торопили с оплатой. Еще одним ударом было то, что аванс в 21000 фунтов на самом деле делился на три части: 7000 фунтов выплачивались при подписании контракта, 7000 – при сдаче материала, 7000 – при издании книги.
– Как скоро ты сможешь сдать рукопись? – спросил Билли.
Первоначальной датой был март, но Дженни, сделавшая всего несколько случайных заметок, сказала, что рукопись вряд ли будет готова к лету, а это означало, что издание скорее всего не будет осуществлено осенью.
Дженни не интересовалась и не имела ни малейшего понятия как дорого обходится содержание и перевозка лошадей; не была она и надежным тылом для Билли.
Она по-прежнему забывала отсылать его заявки на участие в соревнованиях, а это означало, что Билли проезжал 200 миль к месту соревнований, чтобы там обнаружить, что он не допущен к соревнованиям. Часто при переговорах на месте ему всетаки удавалось попасть в число соревнующихся, но так получалось не всегда. Билли был одним из лучших наездников Англии, но он не был прирожденным жокеем, как Руперт. Он должен был много работать над собой и долго тренировать своих лошадей, чтобы получить действительно хорошие результаты. Дженни также не понимала темперамента Билли; ему не хватало уверенности в себе и перед выездкой ему необходимо было поддерживать полное спокойствие. Ссоры и постоянные просьбы о деньгах нарушали его сосредоточенность. Он должен был сдерживать
В марте он возвращался домой после долгого трехнедельного путешествия зарубежом. Он отчаянно соскучился за Дженни и умышленно позвонил ей из Саутгемптона, чтобы предупредить, что он будет дома как раз к обеду, добавив очень жалобно, что он целый день ничего не ел. Когда он размещал лошадей в конюшне Руперта, из кухни до него донесся прекрасный запах говяжьих почек и он подумал, приготовит ли Дженни что-нибудь вкусненькое для него. Когда он подъехал к парадной двери, он обнаружил кучу молочных бутылок. Дома воняло котом, а не тушеным кроликом, а когда он налил себе последние капли виски и подошел к раковине, чтобы наполнить стакан водой, то увидел, что в ней полно грязной посуды. Как объяснила Дженни, машина для мытья посуды сломалась, а мастер, который мог бы ее починить, еще не приходил. Когда он опять вернулся в гостиную, то заметил пятна от стаканов на столике в стиле короля Георга, который подарила им к свадьбе Хелина. Дом выглядел как Пенскомб до того, как туда пришла Хелина и навела там порядок. Однако теперь беспорядок действовал ему на нервы. У него была очень плохая неделя, особенно плохо было с деньгами. Он старался не замечать груды нераспечатанных коричневых конвертов на столе в холле. Виски больше не было, была только водка, но не было тоника.
– Выпей водку с выжатым апельсиновым соком.
– Я умираю от голода.
– Прости, дорогой. Я забыла купить продукты, а когда ты позвонил, было уже поздно этим заниматься. Давай куда-нибудь пойдем.
– Чертовски дорого. Я поем кукурузных хлопьев.
Желудок Билли отозвался каким-то болезненным ощущением. Он подумал, не заработал ли он себе язву. Он очень рано встал сегодня утром. Он поднялся наверх. Шкаф был пуст. Ничего не было и в ящике комода.
– Могу я переодеться в чистую рубашку и бриджи?
– О господи, – вскрикнула Дженни, хватаясь за голову. Я забыла забрать их из прачечной в Страуде. Стиральная машина тоже вышла из строя.
– А когда открывается прачечная?
– Около 8. 30.
– Я должен выезжать в 6.
– Извини, дорогой. Я очень огорчена. Дай мне бриджи и рубашки, я постираю их вручную. Мы высушим их у камина, я встану пораньше с утра и поглажу их.
– Не страшно. Я одолжу у Руперта. На этот раз меня не будет дома всего несколько дней.
– Я очень виновата, – сказала Дженни и вдруг обратила внимание на две неотосланные заявки на участие в соревнованиях на своем подносе для писем. Она быстренько перетасовала их с грудой других бумаг. – Я смешаю тебе прекрасный коктейль.
После двух коктейлей водки с апельсиновым соком, которые в конце концов были не так уж плохи на вкус, Билли почувствовал, что он созрел для того, чтобы вскрыть коричневые конверты.
– Дженни, дорогая, – обратился к ней Билли минут через 5, – мы должны хоть немного сократить наши расходы. Эти счета просто устрашающие.
– А ты не можешь съездить в Шато Китч? Сегодня Гарольд Эванс поймал зяблика в саду и когда пришел домой, то рот у него был забит луком-скородой и петрушкой. У него, наверное, что-то не в порядке с печенью.
Билли взглянул на нее встревоженно. – Ты возила его к ветеринару?
Дженни захихикала. – Нет, его беда в том, что ему не хватает печени.
Билли ухмыльнулся, но не уклонился от темы.
– Золотко, мы должны постараться подэкономить. Нам сейчас не нужен плавательный бассейн. Мы просто не можем дать задаток и более того, не сможем заплатить за работу, если его сделают.
Дженни надула губы. – Как прекрасно было бы для тебя окунуться в бассейне после возвращения с соревнований.