Нагадали мне суженого
Шрифт:
Я невольно улыбнулась:
– Я хотела сказать «жить вместе». Не передумал?
– Конечно, нет! Стал бы я к тебе ходить!
– Тогда я завтра же наведаюсь к риелтору. Процесс покупки квартиры займет какое-то время, надо начинать сейчас.
Я не стала говорить, что мой развод тоже займет время. Полагаю, Нил вскоре уладит эту проблему. И мы еще погуляем на наших свадьбах. Сначала на моей, потом на его или наоборот. Я же ясно видела свадьбу, хотя почему-то одну. Может, мы объединимся? Раз уж стали друзьями. Устроим коллективный банкет. А что? Меня это устраивает!
– Так я пошел? – пристально глянул на меня Сеня. Видимо, я опять задумалась.
– Да,
– Я вечерком забегу?
– Забегай, – улыбнулась я.
В самом деле, надо что-то предпринять. Нельзя же так издеваться над жителями нашего городка. В конце концов мы с Сеней не реалити-шоу, чтобы бить все рейтинги.
Если есть ключ, к нему обязательно найдется и дверь
Риелторских контор у нас несколько. Когда идешь по городу, все время на них натыкаешься и начинаешь понимать, что торговля недвижимостью весьма доходный бизнес. Двери у риелторов самые солидные, вывески изготовлены по европейским стандартам, а выше первой ступеньки крыльца подняться страшно, такое чувство, что идешь на прием к английской королеве. Но деваться некуда, без посредников велик шанс нарваться на мошенников. Да и продавцы жилья побаиваются, что их кинут, поэтому всегда подключают риелторов. Лично я пошла в ближайшую фирму, база-то у них наверняка одна. Мне повезло: народу там не было, и я могла спокойно поговорить о своих проблемах. И то сказать, в нашем городке операции с недвижимостью совершаются редко. Нового жилья почти не строят, только частные дома, а старое все имеет хозяев. И эти хозяева вовсе не торопятся с ним расстаться. Но я была уверена, что мне повезет.
В приемной сидела милая девушка, ее лицо мне показалось знакомым. Впрочем, у нас не Москва, и трудно встретить совсем уж незнакомые лица. На вид риелторше было лет двадцать пять, и она почему-то напомнила мне меня в двадцать пять лет.
У нее на пальце не было обручального кольца, хотя это еще ничего не значит. Но мне знаком этот ждущий взгляд. И виноватый. Вот мне уже двадцать пять, а я еще не…
– Здравствуйте, что вы хотели? – приветливо улыбнулась она. И сразу похорошела. Я же говорю: милая.
– А к вам что, и за хлебом приходят?
– Нет, но… – немного растерялась риелторша.
– Не беспокойтесь, я умею читать. Если на вывеске написано «Агентство недвижимости», мне и в голову не придет, что под этой вывеской скрывается булочная, а весь хлеб – контрабанда.
Она рассмеялась:
– Мне говорили, что вы человек оригинальный и чтобы я держалась от вас подальше. Но на самом деле это забавно. Чем могу помочь?
– Помогите мне купить квартиру. – Я села.
– На какую сумму вы рассчитываете? – деловито спросила она. Это профессионально: бессмысленно предлагать мне особняк Аксенкина, если у меня в кармане пять копеек.
– Бюджет мой скромен, – честно призналась я. – И рассчитываю я на убитую однушку.
– Есть такая, – неожиданно обрадовала меня милая девушка, отчего стала мне еще милей. – Правда, продать ее можно будет только… раз, два, три… шесть… – она принялась загибать пальцы, – не раньше января. Заявление об открытии наследства подали в августе. Но его вряд ли кто-то будет оспаривать. Так что сделку можно заключить сразу после Нового года.
– Меня это устраивает! – обрадовалась я. – Я свои капиталы тоже могу снять лишь после Нового года без потери процентов.
– Вряд ли вы захотите эту квартиру, – грустно посмотрела на меня риелторша. – Мы ее с августа показываем, и, несмотря на то что однушки – товар ходовой, желающих пока не нашлось.
– А
– Там жила Пиониха.
– Пиониха что, умерла?! – аж подпрыгнула я.
Дело в том, что Пиониха – такая же местная достопримечательность, как и развалины мужского монастыря. Еще в те времена, когда на въезде в город красовался огромный лозунг «Слава КПСС!», бабка стояла на паперти у единственного храма. Сколько я себя помню, грязная старуха собирала бутылки и всех подряд останавливала, выклянчивая копеечку. Одета она всегда была одинаково – в какое-то рванье, не умыта, не причесана и в восемьдесят лет выглядела точно так же, как в пятьдесят. Казалось, у нее вообще нет возраста, она родилась старухой. И нищенкой.
Ее каждый день видели в магазине, где она ничего не покупала. Стояла и ждала, пока ей подадут милостыню, впрочем, ее устраивал и батон хлеба. Одежду ей отдавали сердобольные соседи, они же, приняв решение сменить мебель, смело звонили к Пионихе в дверь. Она не брезговала ничем. Подозревали даже, что пропажа букв «К» и «П» из лозунга, славящего партию, – ее рук дело. Остальные буквы взяли на себя ученики школы-интерната, которые сознались, что сдали их в металлолом, восклицательный знак тиснули гастарбайтеры, кто-то видел, как его грузили в «Газель», а вот судьба «К», а в особенности «П» туманна. Не иначе Пиониха их приватизировала.
Еще когда я была маленькой девочкой, ею пугали детей.
– Не будешь слушаться – отдам Пионихе!
Лично я была уверена, что она питается исключительно маленькими детьми.
Мало кто знал, откуда у нее это прозвище. Все думали, Пионихой старуху прозвали потому, что каждый год в начале лета она продавала потрепанные букеты пионов на входе в рынок. И весь город в одночасье прозревал: лето началось. Цветы Пиониха обдирала с клумб на бесхозных дачах, а то и на тех, где хозяева просто отлучились в город. И все это знали, но терпели. Это было как удар рынды во время пожара: граждане, Пиониха цветы продает, ратуйте, лето уже! Но я человек любопытный. И у меня мама работает в паспортном столе. Она меня и просветила. Пиониха старуха потому, что ее отца звали Пионом! Такое вот странное имя. А Нил что, не странное? У нас в городе обожают называть детей как-нибудь заковыристо. Неудивительно, что жил здесь когда-то Пион и у него родилась дочь, которая сначала была Пионовной, а потом стала Пионихой. Сколько же ей было лет, когда она умерла? Столько, сколько нашим историческим развалинам?
Похоже, я сказала это вслух. Потому что услышала:
– Восемьдесят девять. Двух месяцев не дожила до своего девяностолетия.
– Ого! Для того образа жизни, который она вела, неплохо! Питалась-то всякой дрянью и экономила даже на мыле! Представляю, что творится у нее в квартире!
– Зато хозяева не будут дорого просить, – поспешно сказала риелторша. И, видимо, вспомнила о своих профессиональных обязанностях: – Квартиру часто смотрят, и если кому-то придет в голову оставить залог…
– Хорошо, я согласна ее посмотреть. А кто наследник?
– Племянница.
– У нее есть племянница?!
– Дочь ее старшей сестры. Семидесятивосьмилетняя бабка, почти невменяемая. Сестры Пионовны не общались. – Риелторша сто процентов видела старухин паспорт! – Говорят, вдрызг рассорились из-за отцовской квартиры. Он отписал ее старшей сестре, а младшую обделил. Вот они и перестали общаться. Но, оказывается, за квартирой Пионихи родственники внимательно следили. Сторожили наследство, потому что сразу побежали к нотариусу. У племянницы Пионихи есть сын.