Нагибатор на танке
Шрифт:
А вот и накаркал...
– Командир! "Рама" на подходе...
– прозвучало в наушнике моего шлемофона, висевшего у меня на груди на петличке. Это Мишка, дежуривший у экрана радара в "Чапае", доложил об обнаружении самолета противника.
– Включи им что-нибудь духоподъемное, Мишань... Извините, товарищ полковник, отвлекся. Так за помощь техниками спасибо...
– Это что было? Экспериментальная ТПУ?
– Ну, можно и так сказать. Прошу внимание не акцентировать ни на чем. Ну, вы понимаете...
– Да, ладно... Понимаю... Секретчики, мля... А что включить приказал?
– Так музыку,
– Не понял! Какую музыку?
– Минутку... Мишаня! Что ты включил?
– Музыку? Так "Дураков" и врубил...
– Обновляй рэпэртуар таки, композитор... Сколько ж можно?
– Сейчас?
– Не... Потом...
– Есть потом!
– То-то же... А трансляцию сюда дай. Товарищ полковник интересуется.
– и тут же из наушника шлемофона полилась этот смешной, можно сказать даже придурошный мотивчик. Надо было видеть, при этом глаза полкана...
– Концерты немцам устраиваешь?!!!
– не выдержало его возмущение и полилось вслед за мотивчиком
– Так точно, товарищ полковник! На всех радиочастотах, которые использует экипаж этой "Рамы", которая скоро появится над нами.
– Зачем? Что ты тут в игрушки играешь?!!!
– Все просто. Передатчик в моем танке намного мощнее, чем передатчик в "Раме". Характеристики известны. У него передатчик хоть выигрывает за счет высоты, но его радио все равно забивается мелодией. У приемника разобрать что-либо или невозможно, или трудно.
– Хм... Ну, ладно...
– оттаял полкан, понимая, что таким способом мы серьезно отсрочили атаку немецкой авиации - Что дальше делать будешь?
– Спрячусь и буду ждать немцев.
– Долго ждать придется. Мы дальше пойдем на соединение с нашими. А там видимо на границу и дальше.
И я не стал разубеждать полковника Загоруйко. Он не знал грядущей истории, а мне она была известна. Не по конкретному его полку, а в целом. Через два дня немцы разобьют здесь наши танковые корпуса и пойдут дальше.
– Правильное решение, товарищ полковник! Но позволите совет?
– Что еще?
– Прикажите взорвать и сжечь все немецкие подбитые танки. И те наши, которые сейчас невозможно эвакуировать.
– Это еще зачем?
– Военная удача переменчива, товарищ полковник. Если немцы сюда доберутся, то подбитые танки они восстановят и поставят в строй. Наши брошенные машины тоже, если захватят. А так - только в переплавку.
И неожиданно, но Загоруйко услышал этот довод. И действительно приказал готовить подбитые танки к уничтожению. Наши танки было, конечно же жаль, но деваться было некуда. Поэтому техники и сами танкисты снимали с них все, что можно было быстро снять, перегружали боезапас, переливали топливо. С наших я топливо брать не стал - наш "Чапай" и немецким не поперхнется. И спустя час его баки были полны. Мы быстро напоили помогавших нам техников чаем, так чтобы не узрел глазастый Загоруйко, и расстались с ними с чувством взаимной благодарности. Ведь чаек-то у нас не простой был, а с коньячком... Точнее, коньячок с легким добавлением чая.
Но хорошего!
"Рама" к тому времени улетела. О чем я немедленно доложил Загоруйке, дескать в пределах часа возможен налет авиации. Он принял к сведению, а я доложил еще, что мы уходим в сторону, прячемся, мол воевать все равно нечем, боезапас подвезут ночью.
И чуть позже, в общей суете мы вдруг встретились с Безымянным...
– О! Андрюха! Я смотрю танкист чистенький, значит, точно Андрюха!
– Здарова, Серега!
– Не, ну как вы им, а!!! Еще красивее, чем в первый раз!
– Ну, кто на что учился, да...
– пошутил я и этой незамысловатой шуткой вызвал веселый смех Сереги и его экипажа.
Вообще, надо сказать, что армейский юмор - он самый честный юмор в мире. Простой, незатейливый. Это не юмор мнящих себя умников. Это юмор людей знающих почем фунт лиха и не стремящихся казаться лучше, чем есть на самом деле. Это не тупой юмор. Тупой - у Петросяна и всяких там Камеди-клабов. А здесь он действительно - честный и здоровый!
– Что дальше, Андрюх?
– с тревогой в глазах спросил Серега.
– То, что я тебе вчера говорил. Делать свое дело, как должно! Ничего не изменилось.
——————
[1] Первые массовые самоходки появились в Красной армии в конце 1942 года. Тогда начали выпускать лёгкую самоходку СУ-76, вооружённую 76-мм орудием ЗИС-3. Представляла она собой корпус танков Т-70, или иногда Т-60, без башни, но с открытой рубкой в задней части машины. В РККА их меж собой называли "сучками". Не следует путать эти самоходки с опытной СУ-76 1934 года, коих, на базе танкетки Т-27 было выпущено всего три штуки и с СУ-76И, выпущенной малой серией 201 штуки в 1943 году. Кстати, в фильме "На войне, как на войне" (это где младшего лейтенанта Малешкина играл М.Кононов) герои воевали на уже следующем поколении советских самоходок СУ-85, построенных на базе танка Т-34. У той орудие было одной из модификаций зенитки 52-К, т.е. почти тем же самым, что и на нашем "Чапае".
[2] Штаффель в Люфтваффе (читай эскадрилья, если по нашему) - это 12 самолетов. Полуштаффель, соответственно, 6 самолетов.
[3] Такое возможно. Существуют многотопливные двигатели внутреннего сгорания, способные в пределах одного запуска работать на различных топливах в диапазоне от сырой нефти до высокооктанового авиационного бензина и керосина (поршневой многотопливный двигатель). Причем, это не единственный вариант сочетания различных видов топлива. И нельзя сказать, что в то время таких двигателей не существовало. Они были малоизвестны (впрочем, как и сейчас), но, например, такой двигатель был предложен шведским инженером Йонасом Хессельманом еще аж в 1925 году и применялся на тяжёлых грузовиках и автобусах, выпущенных в промежуток с 1920-х по 1930-е годы.
Глава 8. Встреча с отступающими
Распрощавшись с Безымянным и с его подчиненными, кто был в этот момент рядом с ним, мы уехали. Двинулись на северо-запад. Нам оказалось удобнее уходить именно туда, чтобы не маячить в районе, где, как нам было известно из истории, была большая концентрация немецких войск. Нет, их и там было полно, нотам уже начинались большие массивы лесов и больше наблюдалось тыловых частей обеспечения, ну и резервов, которые шли по дорогам. Только шли они днем, а мы днем и не собирались.