Нагибатор Сухоруков
Шрифт:
Правда, даже морось толимеков не разбудила – слишком длинным оказался прошедший день, слишком много было впечатлений. А поднял их тот, о ком они и думать забыли – Дитя Голода.
– Насилу нашел тебя, князь! – радостно заголосил вчерашний проводник, рассмотрев закутавшегося Пеликана. – Столько лодок! А я забыл, где мы вчера приставали!
– Ты?! – недовольно высунулся Атотола из-под пустой корзины, которую утвердил над собой, чтобы хоть голова не промокла. – Ты чего пришел?
– Как чего? – удивился Конецинмайла. – Сейчас из-за гор выйдет солнце и начнется Змеев День. И я, как обещал, всё
Толимекский князь и юный четланин шли в сторону площади. Атотола решил, что сегодня трудностей не возникнет, а потому с торговлей справятся и два его сводных брата от младших жен отца. Отдельно наказал им быть особо вежливым с неведомым большим человеком Ннакой, но торговаться до последнего. А сам взял проводника – и новые знакомцы снова устремились за ручей. Рынок на этот раз прошли быстро, не задерживаясь.
– Я вчера здесь был, – невольно похвастался князь, указывая на таверну, когда спутники оказались среди целого комплекса внушительных зданий.
– Я тут был утром, – как-то вяло улыбнулся Дитя Голода.
– Здесь так рано начинают кормить? – поразился Пеликан.
– Не всех… Утром на кухне могут раздавать еду, которую за вечер не съели.
Князь промолчал. Он догадался, какие люди ходят по утрам к кухне за объедками, и пощадил гордость четланина, оставив расспросы.
– А это что за дом? – перевел он тему.
– О, сюда лучше не ходи! – рассмеялся проводник. – Это Дом Удачи.
– Что это?
– Там играют в разные игры. И все игроки ставят свои богатства на выигрыш. Говорят, кто-то выходит оттуда, страшно разбогатев. Но все, кого я знаю, оставляют там всё, что принесли.
– Богатеют те, кто хорошо играют?
– Нет, там такие игры, где побеждает только удача. Например, там есть большой круг с нарисованными зверями. Круг крутят, а игроки выбирают зверя. Если специальная метка замирает на том звере, какого ты загадал – то ты выиграл. Мне не нравится это место, в этих играх от меня ничего не зависит. Только помощь духов принесет победу. Многие даже бегают к алтарям-аутоматлям, просят удачи, после чего ставят все свои богатства…
– И? – завороженно спросил Атотола.
– Проигрывают, – хмыкнул Комацинмайла. – Красный Хохолок говорит, что стыдно обращаться к высшим существам с такими низкими просьбами.
– А это кто?
– Красный Хохолок? Хозяин большого храма Золотого Змея Земли. Ты сегодня его увидишь.
Дитя Голода показал гостю из далекой Толимеки гостиницу – приземистое длинное здание, в который лично князь легко впихнул бы человек двести, но четланин сказал, что там ночует не больше восьмидесяти человек. Причем, сам Конецинмайла, не имевший средств на таверну, смог позволить себе ночевать в платном помещении.
– А что? – удивился он. – Там есть совсем недорогие места. Зато сухо и тепло.
Справа, у самого ручья стоял гостевой темескаль. Четыре купола парных с пристроенными печами были расположены крестом, от каждого к центру вел закрытый коридорчик. А в центре стояло квадратное здание без окон.
– А там что? – уточнил князь.
– В центре – общий бассейн. А у вас нет темескалей?
– Нет. Но я бывал в таком в Закатуле. Правда, без
Дорога, ведущая на восток, уперлась в пустоту. Перед спутниками открылась большая четырехугольная площадь. С севера к ней подступал тот самый мистический храм Змея: три высокие платформы, одна на другой, каменная лестница с южной стороны. Наверху здания не было, только алтарь и высокий идол Золотого Змея Земли. Над богом был сооружен навес, но не из пальмовых листьев или соломы, а из ярких тканей.
С других трех сторон площадь была условно ограничена невысокими каменными столбиками, выкрашенными известью. На площади было людно.
– Пойдем к храму, пока можно – рассмотришь его вблизи, – потянул Дитя Голода князя за руку, на ходу выпростав из-под рубахи какую-то странную подвеску: кожаный диск с нарисованными непонятными значками.
– А что это такое? – заинтересовался Атотола.
– Это? Оберегающий амулет. Мне вчера выдали. Помнишь долговязого господина, что оставил вчера меня для опроса? Вот. Он меня спрашивал, а после дал амулет.
– А что спрашивал?
– Да разное. Непонятное. Что люблю, что не люблю. Кого спасу с затопляемого острова, если у меня есть лодка и одно свободное место. А еще: у дерева четыре ветки, на каждой ветке сидит по три кецаля, а у каждого кецаля по четыре змеиных пера в хвосте. Сколько всего перьев?
Пеликан, забыв обо всем, встал столбом и принялся сгибать и разгибать пальцы на руках.
– Сорок восемь, – улыбнулся Дитя Голода. – Пойдем уже.
Храм все-таки не очень впечатлил толимека: ни издали, ни вблизи. Резьбы нет, высота небольшая. Но невольно в голове зазвучал протяжный мотив вчерашней песни. Во мраке глубин пирамиды замерцали тени четырех сотен бдящих черепов… Удивительная земля!
Он пропустил момент, когда на первой платформе храма появились люди. Более десятка человек в длинных, пестро раскрашенных одеяниях и пышных головных уборах со множеством ярких перьев, выстроились и слаженно запели. Некоторые из людей наигрывали приятную мелодию на длинных дудках – выходило весьма красиво. Народ затих и обернулся к пирамиде.
На самом верху, перед алтарем возник жрец. Маска его была вырезана в высшей степени искусно и наверняка отлично защищала естество жреца при общении с духами. Даже Атотоло смотрел в оскаленную пасть и невольно содрогался от ужаса. В руках у жреца были маленькие барабанчики-трещотки, на руках и груди висели звонкие колокольчики, а длинную рубаху украшали тяжелые медные изображения высших духов, породивших зверей и людей. Входя в экстаз от ритуала, жрец медленно спустился на вторую платформу… и снял маску!
– Безумец! – ошарашенно пробормотал князь. – Неужели он не боится?
А жрец отдал маску одному и певцов, воздел руки – и тишина каменной плитой придавила площадь. Посредник богов зычно и страстно заговорил что-то, обращаясь к народу. Пеликан не понимал ни слова, но и его пронизала насквозь сила жреца. У того был только один здоровый глаз – правая глазница была покрыта сеткой багровых шрамов. Однако, даже левый полыхал практически настоящим пламенем – оторваться не было сил. Божий человек вещал что-то, а люди вокруг тихо ахали и прикладывали ладони ко лбу. Даже Конецинмайла поддался всеобщему экстазу.