«Наградить… посмертно». Непростые судьбы Героев Советского Союза
Шрифт:
Герой Советского Союза генерал-майор медицинской службы ДЫСКИН ЕФИМ АНАТОЛЬЕВИЧ (10.01.1923–14.10.2012)
Ефим Анатольевич Дыскин родился 10 января 1923 года в семье служащего еврея в деревне Короткие Почепского уезда Гомельской губернии (ныне территория Почепского района Брянской области).
С юношеских лет Ефима отличали талант и трудолюбие. В школе он читал в оригинале немецких писателей и философов, знал наизусть и прекрасно декламировал стихи своих любимых поэтов Пушкина и Маяковского, был лучшим шахматистом в классе, имел первый разряд по волейболу.
В июне 1940 года, по окончании средней школы № 3 города Брянска, Е. Дыскину вручили аттестат с отличием. Он давал право на поступление
Незаметно пролетел первый год учебы на экономическом факультете. Проводя все свободное время за книгами, Ефим даже не успел толком познакомиться со столицей. В понедельник 23 июня 1941 года предстояло сдать последний экзамен, и прощай, первый курс. В кармане уже лежал купленный заранее билет в родные края. Впереди лето, отдых, долгожданная встреча с родителями и друзьями. Но сбыться этим планам было не суждено.
С утра 22 июня Ефим направился в библиотеку, чтобы получше подготовиться к предстоящему экзамену. Обложившись книгами, он увлеченно стал изучать материал. В полдень в читальный зал вошел высокий юноша с растерянным лицом и сказал, обращаясь ко всем: «Ребята, закрывайте книжки – началась война!»
Советская молодежь, воспитанная в духе любви к Родине, не дожидаясь призыва, ринулась осаждать пороги военкоматов, чтобы в первых рядах бить вероломного врага. Был среди них и Ефим. Но его первоначальные порывы не увенчались успехом. Лишь в августе 1941 года Сокольнический райвоенкомат города Москвы призвал Е. Дыскина в ряды Красной армии и направил в военную школу в подмосковный город Бронницы, где в ускоренном темпе ему предстояло освоить специальность артиллериста-зенитчика.
Позднее Ефим Анатольевич вспоминал: «Занятия были очень напряженными, и учились мы все с большим прилежанием: изучали материальную часть – 37- и 87-миллиметровые зенитные орудия, тренировались в практической стрельбе из них по воздушным и наземным целям. У меня дело спорилось: довольно хорошо овладел этим вооружением, командиры нередко отмечали меня с лучшей стороны. Да и никого из моих сослуживцев подгонять не приходилось – все понимали, что скоро от степени усвоения всей этой науки будет зависеть жизнь на передовой. Но долго учиться не пришлось – немцы приближались к Москве. Получив начальную подготовку, позволяющую более или менее уверенно чувствовать себя возле орудий, мы были направлены в действующую армию».
Красноармейца Е. Дыскина направили служить во вновь формирующийся 694-й артиллерийский полк. На его вооружении поступили 37-мм автоматические зенитные пушки образца 1939 года («61-К»), разработанные на базе 40-мм шведской пушки «Bofors». Это были первые советские автоматические зенитные пушки, запущенные в крупносерийное производство. Это было вполне современное орудие. Конструкция пушки оказалась очень удачной, что подтверждается ее продолжительной службой и созданием массы модификаций. Всего было выпущено 18 872 орудия. На 22 июня 1941 года на вооружении в Красной армии имелось 1214 таких пушек, и еще 44 – в Военно-морском флоте.
37-мм автоматическая зенитная пушка образца 1939 года представляла собой одноствольное малокалиберное орудие на четырехстанинном лафете с неотделяемым четырехколесным ходом. Время перевода пушки из походного положения в боевое составляло 1 минуту. Автоматика орудия работала за счет использования отдачи при коротком ходе ствола и обеспечивала темп стрельбы до 180 выстрелов в минуту, практическая скорострельность составляла – 60, а непрерывной очередью – 80–100.
Пушка заряжалась из металлических обойм емкостью 5 выстрелов, вручную подававшихся сверху в магазин заряжающим, причем новая обойма могла быть подана до израсходования предыдущей, что обеспечивало возможность ведения непрерывного огня.
Масса пушки в боевом положении доходила
Основной задачей 37-мм автоматической зенитной пушки образца 1939 года являлась борьба с авиацией противника. Но в 1941 году ввиду нехватки артиллерии использовалась и как противотанковое орудие.
С 20 октября 1941 года 694-й артиллерийский полк, в котором служил наводчиком 3-й батареи красноармеец Дыскин, в составе 16-й армии Западного фронта прикрывал воздушные подступы к Москве. О тех днях Ефим Анатольевич вспоминал: «Один из тех октябрьских дней хорошо запомнился. Наша батарея вела огонь по прорывавшимся к столице самолетам, но и сама подвергалась интенсивному артиллерийскому и минометному обстрелу – до передовой было рукой подать. Мы понесли первые потери – были убитые и раненые. Но никто из нас, находившихся под непрерывным артиллерийским обстрелом, не покинул свое орудие и ни на минуту не прекращал огонь по самолетам и, особенно, по парашютистам. Последние представляли особую опасность, и немцы рассматривали их как наиболее эффективную живую силу. Мне этот бой запомнился и тем, что я получил свою первую награду – медаль “За боевые заслуги”.
Навсегда мне запомнился и допрос пленных немецких парашютистов, в котором я принимал участие по воле случая. Как-то в середине октября в расположение нашей части приехал незнакомый политрук и попросил командира батареи отпустить с ним на непродолжительное время кого-либо из красноармейцев, знающих немецкий язык. Выбор пал на меня, по-видимому потому, что я был “вчерашний студент”. Вскоре мы оказались в большой избе, где я увидел следующую картину. За большим столом сидел наш командир в тулупе и вел допрос троих парашютистов, взятых в плен. Когда мы вошли в избу, он спросил меня, смогу ли я перевести им то, что он будет говорить по-русски, на немецкий язык и их ответы с немецкого на русский. Я ответил, что буду стараться. Начался допрос, и я не очень точно, но по смыслу правильно, выполнял неожиданную для себя роль переводчика. В момент допроса один из парашютистов, который был ранен, попросил воды. Командир, обратившись ко мне, сказал: “Принесите ему воды”. Я вышел в горницу, там стояли ведра с водой, зачерпнул кружку и подал ее раненому немцу. Он взял ее у меня дрожащими руками, но не успел поднести ко рту, как неожиданно другой немец выбил ее у него из рук и закричал: “Наин!” Он говорил, что они победители и не будут ничего брать из рук побежденных, что Москва уже пала, что уже назначен в честь победы парад войск на Красной площади.
Ведущий допрос командир показал мне отобранный у немцев пригласительный билет в ресторан по случаю победы за подписью фельдмаршала фон Бока. Пришлось кричащего немца успокоить и сказать, что рано им торжествовать победу. Этот эпизод запомнился прежде всего тем, что он красноречиво показывал, насколько были уверены фашисты в своей победе.
Моя миссия была выполнена, и меня доставили обратно в часть. Я рассказал своим товарищам все, чему был свидетель, и это еще более ясно показало нам страшное, звериное лицо фашизма».
До начала ноября 1941 года 694-й артполк огнем своих зенитных батарей продолжал отражать налеты немецких самолетов на Москву. В середине ноября 694-й артполк занял позицию в боевых порядках общей системы противотанковой обороны на Волоколамском направлении. Положение на данном направлении складывалось крайне тяжелое. Командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков (будущий Маршал и четырежды Герой Советского Союза) так охарактеризовал в последствии сложившуюся ситуацию: «Бои, проходившие 16–18 ноября, для нас были очень тяжелыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями.