Находка в метро
Шрифт:
— Теперь понятно. Имеете информацию о Москве? А то по радио и ТВ толком ничего не понять.
— Телевидение и радио сильно врут. В городе началась анархия. Слабо защищённые магазины и склады разграблены вооружёнными бандами. Много жертв. Активно грабятся квартиры тех, кто уехал. Электричество и газ мало где есть. Общественный транспорт не ходит. Только маршрутки, кое-где. Одна поездка стоит десять долларов, или три евро. Рубли не котируются. Машину можно заправить только по большому блату. Торговля почти встала. Все эти Меги, гипер и супермаркеты закрыты.
—
— Людей осталось порядочно. Сам понимаешь, их никто не считает. Особенно тревожит наличие бывших гастарбайтеров. Работы и денег лишились. Уехать домой не могут. Быстро организовались в банды и стали самыми жестокими. Особенно свирепствуют в отношении своих бывших работодателей. Не жалеют никого. Грабят, насилуют, убивают.
— А как же власть?
— Так, это в основном за городом, где они строили и ремонтировали. Там столько посёлков, что никакой милиции не справиться. А у жителей оружия почти нет. Но если кого удаётся поймать, то пощады ему нет. Убивают, без сожаления. Если удаётся вычислить, где они живут, то окружают, подпирают дверь и блокируют окна. А потом поджигают. Если кто вырывается, то ловят и снова туда забрасывают.
— Ну, ты и жуть рассказал. Даже не верится, что так быстро всё изменилось.
— Правильно, что не веришь. Это не только сейчас происходит. Ты меня понял?
— Всё понятно. Но слишком уж мрачно выходит. Неужели, не видно проблесков улучшения.
— Попытки исправить ситуацию были и будут, но с каждым разом, всё менее эффективные. Обстоятельства сильнее.
— Попытки обратить внимание на вашу общину были?
— Мы не все в одном месте находимся, но рядом. Мелкий интерес проявлялся, но отогнали. Без радикальных мер, пока.
— Что-нибудь известно об обстановке в наших краях?
— Честно говоря, не интересовался.
— О ситуации за рубежом, что слышно?
— Где как. Если про Европу, то там, где много атомной энергетики, дело обстоит лучше. Но опять, же. Хорошо с электричеством — плохо с топливом. Активизировались группировки. Взорваны все нефте- и газопроводы в Северной Африке и Турции. Лучше всего живётся Скандинавии, Англии, Ирландии и Исландии. Промыслы Северного моря их обеспечивают достаточно. Также английский фунт крепко на ногах стоит. В эти страны морем хлынула масса мусульманских мигрантов из других европейских стран. Так пограничные корабли просто топят их плавсредства.
— Что по этому поводу «правозащитники» говорят?
— Что самое интересное, молчат. Понимают, что сейчас народ лучше не злить, призывами протянуть руку помощи и поделиться.
— В Азии как?
— Мало, что известно. Там народ терпеливый. Ты, наверное, в курсе про Китай?
— Нет, ничего не знаю. А что там?
— После того, как взлетел в воздух штатовский авианосец, Китай за сутки захватил Тайвань, почти без боя. Американцы даже не рыпнулись. Только в ООН покричали, погрозили пальчиком. Никто, особо, с Китаем ссориться не хочет. Он перешёл на торговлю за амеро, золото и фунты. Кстати, удалось обзавестись
— Ну, и как они?
— Забавные. Смахивают цветом на евро. Изображены канадские, американские и мексиканские мотивы.
— Какой курс у нас?
— Официальный один к ста. Но никто за рубли не продаёт. Меняют только на золото, один к одному.
— Ничего себе!
— Да, вот так. Ну ладно, рад, что у тебя всё нормально. Свяжемся ещё не раз. Бывай.
— До связи.
Утром, собрал всех в домике. Когда расселись по лавкам, я включил диктофон на воспроизведение. Все слушали молча. Запись закончилась, началось обсуждение.
— Значит, скорых улучшений жизни не будет. Придётся готовиться основательно, — резюмировал Сергей. Дети промолчали.
— Что же, будем надеяться только на себя.
В этот день работали с особым остервенением. К вечеру закончили заготовку леса.
Вторник, 23 августа
Только собрались сесть пообедать, Татьяна сообщила, что в деревню к соседу Сашке пришли двое рудаковских. Я быстро сел на велик и к деревне. На краю леса, слез с велосипеда и пошёл пешком. К своим пришёл с корзинкой грибов. Их мы собирали с утра, пока шли к домику. Вечером жарили, но и для того, чтобы любопытным объяснять причину походов в лес. Вепря нёс за спиной, завёрнутого в мешковину.
Минут через пять, вся троица постучалась к тестю. Разговор, начавшийся вполне мирно и тихо, усилился. К нему подключилась тёща. Выждав минуту, я вышел к спорящим.
— Мужики, вы чего орёте, как будто в своём огороде.
— Они говорят, что всё, что здесь выросло, мы должны отдать им. — Ответила за них Людмила Игоревна.
— Это с какой стати?
— Потому, что это наша земля, а вы чужаки. — Выкрикнул мужик похмельной наружности и недельной небритости.
— Вот как! И давно она ваша?
— Всегда была!
— Почему же ты раньше не приходил за урожаем?
— Нехер его слушать, Колян. В общем, завтра всё, что выросло, привезёте ко мне. Сашок покажет. — Это уже сказал, как отрезал, второй, длинный и худой.
— А если не привезём?
— Сам подумай. — И они снова пошли к Сашке.
Я тут же сказал Сергею, чтобы срочно и скрытно летел сюда с мелкашкой. Потом подошёл к тестю с тёщей разузнать, что за счёты предъявляют.
— Они говорят, что раз мы прописаны не здесь, а в другом районе, то не имеем ни на что никаких прав. А документы на землю и избу у нас дома остались, надо ехать за ними.
— Думаете, им документы нужны? Просто эта пьянь и лодыри сами ничего не сажают, а кушать и выпить хочется. Вот и решили, забрать у чужих.
— Зачем тогда мы им дались? Вон, в Рудакове тоже дачники есть.
— Так, там у всех родня. Быстро голову им открутят. А за вас никто в деревне не заступится.
— А если участковому пожаловаться?
— Они скажут, что приходили к вам, чтобы купить картошки, а вы их не так поняли.
— Так, что, завтра всё им везти? — удивлённо спрашивает тесть.