Наихудший сценарий
Шрифт:
— Как успехи? — спросил я.
— Посмотрела по сторонам. Теперь голова кружится, какие-то обрывки, картинки… В общем, анализ идёт, а что получится – увидим. Общая лоция в памяти есть. Да, тут недалеко от нас планета, газовый гигант.
— Будем иметь в виду. Ну, как, корпус чувствуешь?
— Заднюю половину. Вплоть до галерей и донного люка у нас всё цело.
— Это хорошо, может, быть, удастся наддуть хвостовой отсек.
— Попробуем заменить процессор в нижнем разветвителе, к нему есть доступ с центральной палубы.
— Один кристалл у меня ещё остался. Пойдём. Здесь открывать?
— Да, отогни
— Ага, так… Здесь такие же защёлки, как и с лицевой стороны? Оригинально. Готово, перезапускаю.
— О-о…
— Что?
— У меня днище нараспашку! — жалобно поморщилась Падме. — И закрыть не могу, привод повреждён.
— Господи, груз!
— Груза нет. Похоже, нас банально ограбили, брат.
— Уроды! Узнаю, кто – решето сделаю! — прорычал я. Купленные для компании узлы генераторов дефлекторных щитов стоили полтора миллиона кредитов.
— Я буду участвовать, — поддержала голограмма. — Ну, что, внутренние двери трюма я закрыла, холл и лифтовая герметичны. С хвостовым отсеком хуже, мне ещё и рампу взломали. Ладно, хотя бы, камбуз и медотсек в нашем распоряжении.
— Кстати, сколько у нас энергоносителя, сколько инерта?
— Энергоносителя 35560. Инерта чуть больше половины. Правая нижняя цистерна повреждена.
— Так, а передняя лапа?
Падме сосредоточенно прищурилась, вздохнула:
— Заклинена в убранном.
— Вот куда нам попали. Так сказать, по рёбрам, прямо за спарками.
— Видимо, да, — она машинально потёрла ладонью то самое место, под грудью. — Нужен ещё один процессор, для центральной палубы. Носовую часть я изолировала, можно дать воздух в рубку.
— Пойду, в машинном возьму. Вскрывай разветвитель.
Пять минут спустя мы вошли в промёрзший рубочный зал. Из вентиляционных отверстий под потолком вливались струи тёплого воздуха. Кузина, заметив, что я поёжился, покосилась на воздуховоды, и поток тотчас же стал сильнее, напоминая крепкий морской ветер субтропиков. Сейчас, когда системы корабля вновь беспрекословно ей подчинялись, к Падме возвращались спокойствие. Она оживила навигационную систему, потом зачем-то секретный компьютер. Вспыхнул большой голопроектор, отобразив гигантскую карту Галактики.
— Вот наше местоположение! — гордо объявила кузина, указывая на пульсирующую красную точку.
— Я всегда знал, что ты у меня гений, сестрёнка, — улыбнулся я. — Слушай, но это же не по пути?
— Совсем. Мы летели вот так, — зелёной линией она начертила в объёмной схеме Ботанский путь, по которому мы двигались изначально. Расстояние от него до теперешнего местоположения я навскидку оценил примерно в тысячу световых лет.
— Однако!
— Зато недалеко до Онатоса. В крайнем случае, дотянем даже резервом, на одном инверторе. Вот что, брат, я займусь гиперприводом, а ты, пожалуйста, восстанови остальные узлы контроля корпуса, хорошо?
— Ладно, а потом поменяю сенсорные головки.
Сначала я заменил кристаллы в скуловых контрольных блоках, закреплённых за панелями технических помещений рубки, затем через откинутую неведомыми злоумышленниками лестничную секцию спустился на нижнюю палубу, где тоже была лестница, ведущая с уровня трюма вверх, под командный подиум. Здесь, прямо за креслами "местного управления" носовыми
— Гиперпривод работает? — спросил я.
— Работает…
— Пробоину смотрела? Большая?
— А? Нет, ерунда, прокол тоньше двух пальцев, заделаем, — рассеянно ответила Падме.
— Почему же тогда глаза такие грустные?
— Наши не отвечают. Я вызывала и Карес, и эскадру Лантиллиса на всех дежурных частотах.
— Возможно, нас закрывает гравитационная аномалия?
— Нет. Я отчётливо слышу переговоры планет и больших имперских кораблей в гиперпространстве, а нам ответа нет.
— Значит, придётся добираться до Онатоса самим, а там связаться по Голонету, — развёл я руками. — Кстати! Я, кажется, придумал, как нам попасть в хвост!
— И как же?
— Смотри. Водород нетоксичен для человека. Гелий тоже. Дыхательные маски у нас есть, в переходных галереях. Ныряем в атмосферу гиганта до нормального давления, отсек заполнится, я спокойно возьму скафандр, а может, и рампу задраить сумею.
— Ах, ты мой милый! — саркастически сказала Падме. — Какая там температура при "нормальном давлении", ты в курсе? Минус сто тридцать.
— Одеться теплее, а лицо солидолом, чтоб не обморозить. Там пройти всего шесть метров. Ну, семь.
— И обратно столько же. Нет уж. Не пущу.
— Но почему??
— Да потому, что есть кандидатура лучше. Я. Мне ни водород, ни холод не страшны.
— Ну, с этим не спорю. Вопрос, сможешь ли ты там придать себе плотность?
— Вот когда не смогу, тогда пойдёшь сам.
В атмосфере газового гиганта "Амидалу" немилосердно трясло, несмотря на то, что перезапущенная система стабилизации успешно парировала большинство рывков, не позволяя кораблю ни задирать нос, ни зарываться, ни крениться. Скорость ветра здесь превосходила планеты земной группы на порядок, если не больше. Однако, поскольку нам не требовалось придерживаться каких-либо конкретных координат, я позволял этому невообразимому урагану нести корабль туда, куда ему вздумается. И маневрировал только тогда, когда сенсоры видели впереди столкновение воздушных потоков, чреватое мощными завихрениями.
— Отлично справляешься, — улыбнулась кузина, возникая между пилотскими креслами, и положила руку мне на плечо.
— Спасибо. А ты?
— И я справилась. Полетели отсюда.
— С превеликим удовольствием!
Как только остатки водородной атмосферы улетучились из трюма и хвостового отсека, Падме закрыла двери турболифта, подняла его на центральную палубу и впустила внутрь нормальный воздух.
— Превосходно! — обрадовался я, снимая с фиксатора вешалку со скафандром. — Сейчас выйду…