Наивная смерть
Шрифт:
– Мне приходилось слышать о затруднении при богатстве выбора, но я никогда не слышала, чтобы само богатство вызывало затруднения.
– Деньги не значат для нее то же, что для любого из нас.
– Правда? – Магдалена вскинула голову и заглянула ему в лицо. – А что они значат для нас?
– Они означают свободу, конечно. Это в первую очередь. И власть, и комфорт. Но помимо всего прочего и даже прежде всего, – Рорк взглянул на нее и улыбнулся, – деньги – это игра, не так ли?
Магдалена улыбнулась ему в ответ,
– Мы всегда друг друга понимали.
– Нет, не всегда.
Рорк вышел из лифта, машинально подхватив Магдалену под руку, и повел ее через бесконечный мраморный вестибюль с движущимися географическими картами, бойко торгующими магазинчиками и островками живых цветов.
Два лимузина – его и ее – плавно скользнули к тротуару. Когда Рорк проводил Магдалену к ее машине, она остановилась и повернулась к нему. Теперь в ее глазах блестели слезы.
– Может быть, мы не поняли друг друга. Может быть, это правда. Но ведь нам было хорошо друг с другом, верно? У нас бывали хорошие времена.
– Бывали.
Магдалена подняла руки и обхватила ладонями его щеки. Он мягко взял ее за запястья. На мгновение они замерли на холодном ветру.
– Прощай, Мэгги.
– Прощай, Рорк.
Слезы блеснули и повисли алмазами на ее ресницах. Она скользнула в теплый салон лимузина.
Он проводил машину взглядом, когда она отъехала от тротуара, – длинный белый снаряд, вошедший, как в масло, в стихию уличного движения.
Рорк сел в свою машину и поехал к жене.
Глава 11
Еву, как на буксире, тащила по телецентру энергичная маленькая ассистентка по имени Мерси. Ева решила, что это имя ей совсем не подходит: как раз сострадания в ней не было ни на грош. Она пулей неслась по коридорам в своих черных кедах на воздушной подошве, не останавливаясь, протаскивала Еву через контрольные пункты и тараторила, как пулемет.
– Все просто в диком восторге от сегодняшней премьеры. Надин – крупнейшая звезда на телевидении в настоящий момент, и весь канал с ума сходит, потому что она осталась с нами. Она ведь могла увести это шоу на другой канал. И она пригласила вас на первое интервью! Это просто супер! Я хочу сказать, вы обе вместе – это настоящая бомба! Гремучая смесь!
У Мерси были розовые волосы, сколотые на макушке заколками в виде бабочек, а из-под левой брови как будто вылетала целая стайка крошечных отпрысков этих бабочек.
Это сбивало Еву с толку.
– Вам надо познакомиться с продюсером, с режиссером, с оператором, а потом мы пойдем прямо в гримерную и в гардеробную. Могу принести вам все, что попросите. На все время шоу я в вашем полном распоряжении: кофе, чай, вода – у нас есть с газом и без газа, – лимонад, все, что угодно. Надин говорит, вы любите кофе. Сейчас заглянем к режиссеру. Это быстро.
– Я
Но ее чуть ли не силой втолкнули в кабинет, ей пожали руку, затем загнали в другой кабинет, где состоялся новый обряд рукопожатия.
Воздух так и вибрировал. У Евы даже голова разболелась.
Продолжая тявкать, как померанский шпиц, накушавшийся «Зевса», Мерси втащила Еву в гримерную. Здесь ярко подсвеченные зеркала сияли вдоль длинного прилавка, уставленного целой батареей бутылочек, баночек, тюбиков, кисточек и странных инструментов, похожих на орудия пытки.
Но еще страшнее – страшнее мысли о том, что ею манипулируют, что начальство и дружеский долг принуждают ее к появлению на телеэкране, страшнее непрерывного тявканья у нее над ухом, страшнее осознания того, что все эти кисточки, баночки и тюбики будут испробованы на ней, – страшнее всего этого была женщина с зубастой улыбкой, стоявшая за высокой спинкой черного кресла.
– Матерь Божья!
– Вы ведь уже знакомы, верно? – как ни в чем не бывало заливалась Мерси. – Трина, я оставлю лейтенанта Даллас в ваших волшебных руках, пойду принесу ей кофе. Надин сделала запас особого сорта специально для нее. Вам что-нибудь принести?
Волосы Трины, с прядями черного и белого цвета, были собраны на макушке и низвергались оттуда водопадом. Глаза светились неземным изумрудным светом. Она сдернула с крючка ярко-синий пеньюар.
– Мне воды. Без газа.
– Я мигом!
– Выглядишь хреново, Даллас, – заметила Трина.
– Я сплю, и мне снится кошмар. Сейчас врежу себе между глаз и проснусь.
– У тебя и без того уже такие синяки под глазами, будто тебя весь день сегодня кто-то дубасил. Сейчас мы это исправим.
– Ну почему ты здесь? Почему это должна быть именно ты?
– Во-первых, потому что я лучше всех, и Надин это знает. Она всегда получает самое лучшее. А во-вторых, из-за тебя. Если бы не ты, мне не довелось бы поработать над Надин у тебя дома. – Трина со щелчком расправила пеньюар, словно плащ матадора. – Так что, считай, я тебе обязана.
– Значит, того не ведая, я сама навлекла это на свою голову.
– Тебе повезло, что это я. Потому что я лучше всех и еще, потому что я тебя знаю. В отличие от многих других я знаю, как вернуть тебе человеческий облик. Чтобы ты была похожа на самое себя.
– Я и так похожа на себя.
– Нет, ты похожа на собачье дерьмо. Но где-то там, под слоем дерьма, скрываешься ты, и я знаю, как вытащить тебя наружу. Плюс к тому я должна сделать тебе грим под камеру, но я все сделаю так, чтобы ты не напоминала проститутку, вышедшую на охоту.
В жизни Евы почти не было людей, внушавших ей страх. Трина была не из их числа. Словно угадав ее мысли, Трина опять улыбнулась и похлопала по спинке кресла.
– Садись. Все скоро кончится, ты и глазом моргнуть не успеешь.