Наивная смерть
Шрифт:
– Спасибо за сотрудничество.
В сейфе лежали драгоценности – его и ее. Дорогие наручные часы, несколько пар старинных часов. Сверкали бриллианты, поблескивали жемчуга. Пока Страффо стоял над ней, Ева проверила содержимое сейфа, убедилась в отсутствии фальшивого дна и потайных отделений.
Ничего подозрительного не обнаружив, она отступила в сторону.
– Можете закрывать.
Страффо запер сейф.
– Долго еще?
– Навскидку? Еще пара часов. Я хочу задать вопрос. По всему дому расставлены семейные фотографии.
На миг в его глазах что-то промелькнуло. Безысходная тоска.
– Это больно. И это личное дело.
Он повернулся и ушел.
В голове у Евы вихрем кружились вопросы и предположения, пока она провожала его взглядом.
– Пусть Бакстер и Трухарт возьмут на себя гостевую комнату на этом уровне. Пибоди, а ты для начала займись ванной. Я возьму детскую.
Удивительно, думала Ева, как с таким плотным расписанием у Рэйлин еще оставалось время пользоваться своей изысканной детской. Но, очевидно, она ею пользовалась. Об этом говорили и рисунки на разных этапах завершенности, и школьные задания на дисках, аккуратно сложенные в розовый портфельчик с монограммой. Бумажный настольный календарь с парой очаровательных щенят был открыт на нужной дате.
У Рэйлин тоже были фотографии в рамках. На одной из них выстроились по росту ее одноклассники в нарядной до невозможности школьной форме. Вот снимок на пляже: Рэйлин с родителями, все трое с золотистым загаром, со спутанными ветром волосами. А вот Рэйлин в школьной форме. И еще один: Рэйлин в розовом платьице с оборочками.
В ее комнате на подоконнике стояла пара бело-розовых горшков с живыми растениями. Очевидно, сочетание белого с розовым никогда не надоедало Рэйлин. А может, у нее не было выбора.
Но Ева готова была поклясться, что справедливо первое предположение.
Одежды у нее было больше, чем у Евы за все ее детские годы, вместе взятые. Все так же аккуратно развешано и рассортировано, как и у ее родителей. Балетные наряды, балетные туфли, футбольная форма, футбольные бутсы. Три одинаковые школьные формы, нарядные платья, повседневная одежда, одежда для игр. К каждому платью полагались свои туфельки.
Целый лес бантов, завязок, заколок, пряжек, шпилек. Все аккуратно сложено в специальном ящике.
Слава богу, тут хоть не было бирок с указанием, что, когда и куда было надето. Но множество предметов – тетради, сумки, ручки и карандаши, рюкзаки, папки для эскизов – были помечены ее монограммой.
Поперек большой декоративной подушки у нее на кровати шла вышитая надпись «Принцесса Рэйлин». Монограммой был украшен пушистый розовый купальный халат и такие же шлепанцы.
У нее была своя собственная электронная записная книжка с расписанием всех ее встреч и мероприятий, своя собственная адресная книжка с именами школьных подружек, родственников, с несколькими номерами телефонов отца. Ева их изъяла.
– А разве вам можно это забирать?
Ева повернулась, хотя уже знала, что
– А разве тебе не полагается быть совсем в другом месте?
– Да. – На губах у Рэйлин появилась очаровательная заговорщическая улыбка. – Не говорите никому, хорошо? Ну пожалуйста! Я только хотела посмотреть на обыск. Я думаю, может, я тоже когда-нибудь стану детективом.
– Да ну?
– Папа говорит, что я могла бы стать хорошим адвокатом, а мама хочет, чтобы я занималась рисованием или балетом. Мне нравится заниматься балетом. Но еще больше мне нравится разгадывать загадки. Я думаю, может, выучусь на криминалиста. Это правильное слово, я его в словаре посмотрела. Это тот, кто изучает вещественные доказательства. Вы их собираете, а потом другие люди их изучают. Правильно?
– Более или менее.
– Я думаю, собирать доказательства может каждый, а вот изучать их… это совсем другое дело. Это же гораздо важнее, правда? Но я не понимаю, как моя записная книжка может быть вещественным доказательством.
– Вот поэтому я коп, а ты нет.
Улыбка превратилась в обиженно надутые губки.
– Так говорить невежливо.
– А я вообще невежливая. Я забираю вещи, потому что мне нужно разглядеть их получше. На досуге, и чтоб никто мне не мешал. Твой отец получит расписку на все, что мы заберем.
– Мне все равно. Это всего лишь дурацкая книжка, – пожала плечами Рэйлин. – Я все равно все номера наизусть помню. У меня хорошая память на цифры.
– Тебе повезло.
– Я вас по Интернету нашла. Вы раскрыли много дел.
– Закрыла. Если собираешься работать с копами, надо говорить правильно. Мы закрываем дела.
– «Закрыла», – повторила Рэйлин. – Я запомню. Вы закрыли то дело, когда мужчины вломились в дом и всех поубивали, кроме одной девочки. Она была младше меня. Ее звали Никси.
– Ее до сих пор так зовут.
– Она дала вам улики? Ну, вещественные доказательства, чтобы закрыть дело?
– Да, представь себе. А тебе не пора к маме?
– Я хотела бы найти улики по этому делу. – Рэйлин подошла к зеркалу, изучила свое отражение и взбила локоны. – Я же была прямо там, на месте. Я все видела. Я очень, очень наблюдательная. Я могла бы помочь закрыть дело.
– Если что-то вспомнишь, обязательно дай мне знать. А теперь брысь отсюда.
Рэйлин встретилась с Евой взглядом в зеркале. Мгновенная вспышка. Потом она повернулась кругом.
– Это моя комната.
– Это мой ордер. Скройся.
Рэйлин прищурилась и скрестила руки на груди.
– Никуда я не уйду.
На лице у нее было написаны упрямство, самоуверенность, норов. И дерзкий вызов, заметила Ева, – «заставь меня».
Ева не торопясь подошла к ней. Она взяла Рэйлин за руку и выставила ее из комнаты.
– Не стоит брать меня на «слабо». Это ошибка, – тихо проговорила Ева и закрыла дверь перед носом у девочки.
Не только закрыла, но и заперла.