Наивны наши тайны
Шрифт:
И еще одну:
«Вы еще так молоды, что успеете исправиться...» — и это поможет преступнику понять, что жизнь не закончена, что существуют раскаяние и надежда.
Аврора громко вздохнула, встала и вздохнула еще громче и горестней.
— Господа, я собираюсь сделать сообщение, — выпалила Аврора и осеклась. Почему, ну почему она выбрала такие глупые слова, как будто она выступает на научной конференции!
— Я лучше сяду, — тоненьким голосом сказала она и уселась в кресло. — Да, пожалуй, так легче. Нет, я лучше встану.
Аврора вскочила и принялась теребить
— Ох, я просто не знаю, с чего начать... — она беспомощно взглянула на Риту. — Милочка, помогите мне... Что, не хотите? Ну ладно, начну как-нибудь сама.
Несмотря на заранее приготовленное для преступника утешение, ей было очень трудно. Она никак не могла вспомнить, какими словами обвиняют, обличают, призывают к ответу.
Сказать, что Аврора много читала, означало не сказать ничего. Она не «много читала», а просто взяла и съела всю литературу, засыпала ее в себя, как крупу в кастрюлю, и все прочитанное варилось в ней и постоянно выбивалось наружу, словно каша из волшебного горшочка. А если человек знаком с литературными героями ближе, чем с соседями, то в критический момент что-нибудь непременно всплывет в его памяти, и возможно, он даже заговорит словами кого-то из любимых персонажей.
В Аврориной памяти одновременно всплыло очень многое, и она с трудом удержалась от внезапного желания подкрутить несуществующие усы, как у одного известного детектива.
— Мне нелегко. Я заранее прошу у всех прощения — так трудно быть одновременно детективом и интеллигентным человеком. Приходится говорить неприятные вещи, задавать людям вопросы о личных делах и даже об их чувствах, — постепенно крепнувшим голосом заговорила Аврора. — И знаете что... давайте быстрее покончим с этой тягостной темой, чтобы больше никогда к ней не возвращаться.
Тут она наклонилась к Рите и громким шепотом спросила: «Так хорошо?»
Рита кивнула, и Аврора почувствовала себя гораздо уверенней. По своим ощущениям она все еще находилась в стоматологическом кресле и в ужасе предвкушала жужжание бормашины, но ей уже сделали обезболивающий укол и похвалили за храбрость.
— Я собрала вас для того... то есть пригласила вас для того... ну, в общем... я объявляю о своем отъезде, потому что мне больше нечего здесь делать. То есть я уже все раскрыла. — Аврора уже почти совсем успокоилась, смогла заметить направленные на нее изумленные взгляды и слегка рассердилась. Похоже, что они не принимают ее всерьез!..
От обиды она заговорила менторским тоном старой черепахи:
— Вы что, забыли, что в доме произошло два ужасных события? Первое — смерть хозяина дома. Это так ужасно, что мы не будем о нем говорить. Слава богу, что Б. А. так крепко спит и ничего не знает, — как бы мимоходом отметила она. — Но событие, произошедшее вслед
за первым, еще ужасней, потому что это было преступление. Преступление, направленное против юной жизни. Вы прекрасно понимаете, что я говорю о бедной Кате. Итак, по порядку. Между девятью
В десять сорок в гостиной была обнародована чрезвычайно важная информация. Во-первых, наследство. После Кирилла осталось наследство — миллион долларов. Миллион — это так много, что я даже не могу себе представить. Но если разделить миллион между всеми, то это, как говорила моя бабушка, уже совсем другой коленкор. Она имела в виду, что это значительно меньшая сумма.
Еще одна важная информация заключалась в том, что незнакомая девушка, так вовремя найденная нами на проселочной дороге, оказалась законной дочерью и наследницей хозяина дома. Я сама видела ее метрику — там черным по белому написано: Екатерина Кирилловна Ракитина, дочь и наследница.
В одиннадцать двадцать Катя, законная наследница миллиона долларов и, между прочим, этого замечательного дома, хотя мне кое-что здесь не очень нравится, например золоченое зеркало, так вот, в одиннадцать двадцать Катя уже лежала под капельницей. Врач определил отравление. Поддавшись необъяснимому чувству...
Тут Аврора задумалась и примолкла, но никто не прерывал ее.
— У кого-нибудь из вас бывают предчувствия? — наконец спросила она. — У меня, например, постоянно бывают, и я им всегда поддаюсь... Итак, что заставило меня заподозрить, что в доме произошло преступление?
— Да, что побудило вас разбудить меня и заставить выслушивать эту чушь? — мрачно спросил Игорь. — Знаете, можно переесть, перепить, а можно перечитать на ночь детективов...
Без сомнения, Игорь был неравнодушен к детективам, недаром манера Авроры показалась ему излишне литературной.
— Игорь, не перебивайте меня, я и сама собьюсь, — кротко ответила Аврора. — Вас интересует, что побудило меня предположить, будто в доме имеет место преступление, а не банальный случай отравления вокзальными пирожками или салатом «Цезарь»? Я отвечу. Первое — это упоминание того, что на кухне имеется яд растительного происхождения. Вы все помните слова домработницы о том, что отваром травы наперстянки можно отравить человека.
Жестом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, Аврора вытянула из-под лежащего на диване пледа толстый зеленый том.
— Погодите-погодите, только не засыпайте и не расходитесь, я быстро! — лихорадочно перелистывала она справочник. — Ага, вот оно!
«Digitalis purpurea, пурпуровая наперстянка», — отчетливо прочитала Аврора, — стебли и цветы содержат сердечные гликозиды. Обладает многосторонним действием на организм. При передозировке, вследствие значительного содержания дигитоксина, крайне токсична, вплоть до летального исхода». В полной тишине Аврора торжествующе огляделась по сторонам.
— И второе — это молниеносное исчезновение пузырька, — проговорила она. — Я тут же побежала на кухню, и только подумайте — отравитель еще и не знал, что я все поняла, а пузырек уже был тут как тут. То есть пузырька уже не было. Итак, первая улика — пропавший пузырек с отваром...