Наивный человек среднего возраста
Шрифт:
— Вы совсем не любите музыки… — огорчённо произносит он.
— Садитесь! — приказываю я всё так же грубо.
Он садится, перекидывает ногу на ногу и уставляется взглядом на большой палец ноги.
— Чем вы занимаетесь, пока находитесь здесь?
— Веду светский образ жизни…
— Отвечайте точно и ясно на вопросы. Я не обязан знать, что вы подразумеваете под светской жизнью.
— Встречаюсь с разными интересными ребятами и девчонками.
— С какой целью?
— Я ж вам сказал: у нас светская
— А что эти парни — компания или каждый сам по себе?
— Компания… держатся вместе.
— Давно у вас с ними контакт?
— С прошлого лета.
— Что они из себя представляют?
— Ничего особенного. Обыкновенные наркоманы.
— Вроде вас…
— Есть и более пристрастившиеся, — скромно признаётся молодой человек. Потом, словно констатируя факт, замечает: — Вы, я смотрю, не курите…
Я подталкиваю к нему пачку сигарет и зажигалку, выжидаю, пока он закурит.
— И сколько этих подонков?
Он задумывается, загибает пальцы, подсчитывая:
— Семь человек. Четыре парня и три девчонки.
— Назовите их и опишите каждого.
Эта инвентаризация отнимает у нас довольно много времени, потому, что лохматый несёт всякий вздор, в том числе и о своих музыкальных и сексуальных вкусах, и мне часто приходится его прерывать и направлять в русло нужных мне сведений.
Сейчас мне необходим один-единственный индивидуум, но чтобы разобраться, есть ли такой экспонат в этой коллекции обормотов и кто именно, приходится листать весь каталог…
— Боян давно принимает наркотики?
— Ну, что он за наркоман?! — презрительно кривит губы молодой человек. — Так, балуется!
— Что ещё о нём можете сказать?
— Внешне довольно приятный, интеллигентный, молчаливый…
— Если он молчаливый, то как вы поняли, что он интеллигентный?
— Но он же не круглые сутки молчит…
— Недостатки?
— Старомодный.
— В смысле?
— В самом прямом смысле. Мещанские вкусы… Одет почти как вы…
— Может, даже моет шею?
— Боюсь, что да.
Через час лохматый произносит умоляюще:
— Слушайте, а нельзя обойтись без этого противного сиропа?
Он явно имеет в виду приятную мелодию, которую я лично давно уже перестал слышать.
— Сейчас я играю! — отвечаю я строго. — А вы должны плясать под мою дудку.
— Но я пляшу уже два часа!
— Это только начало, — успокаиваю я его. — Расскажите, какие у вас связи помимо этой богемы.
Ещё через час он почти стонет:
— Я сейчас потеряю сознание, если вы мне не дадите немного зелья!..
— Чего?
— Я сказал: зелья! Травки! Марихуаны! Морфия! Вы же советник по культуре… Достаньте хоть одну ампулу в аптечке вашей фирмы!
— Всему своё время. Получите, когда
Он говорит до тех пор, пока я не приступаю к конкретной постановке задачи:
— Всё должно делаться тайно и без ненужных инцидентов, — предупреждаю я. — Я тебе говорил об армии, но могу нарисовать и более мрачные перспективы.
— Не сомневаюсь, — бормочет он. — Я уже понял, что вы не любите ближнего своего.
— А могу и полюбить. Это зависит только от его поведения. Итак, первое: уговорите Бояна.
— Это не трудно. Было бы что ему предложить.
— Будет, не бойтесь. Второе: приведите Бояна ко мне. Не сюда, конечно. Ко мне придёте завтра утром, и я вам всё подробно расскажу.
— Лучше дайте мне несколько ампул.
Я смотрю на часы: надо заканчивать беседу с любителем светской жизни — пора идти на приём.
Я встаю и отпираю маленькое помещение рядом с моим кабинетом, которое служит мне кладовкой, и где хранятся разные вещи, оставленные мне в наследство предшественником. Открываю упаковку морфия и выношу парню штук десять ампул.
— Это небольшой аванс, — поясняю я. — Потом будут более крупные поставки. Но только для личного пользования. Если поймут, что вы раздаёте наркотики, и пронюхают, откуда вы их получаете, всему конец, в том числе и вам.
Он аккуратно заворачивает ампулы в носовой платок, не обращая особого внимания на мои слова, и кладёт платок в карман куртки.
— Много у вас этих стекляшек?
— Сколько угодно.
— И вы держите их здесь, в кладовке?
— А где ещё?
— И никогда, ни разу не попробовали?
— Представь себе, нет!
— Господи! — хлопает он себя по лбу. — А мы-то думаем, что живём в цивилизованном обществе!
Как всякое сборище подобного рода, приём совершенно неинтересный. Обмениваюсь из приличия несколькими фразами с коллегами из дружеских посольств, собравшимися здесь в надежде узнать хоть что-то новенькое, что сгодилось бы для украшения ежемесячного отчёта их посла.
Затем направляюсь к мокрой стойке, поскольку во рту у меня пересохло от разговоров. Проложив себе дорогу в не очень густой толпе, беру стакан виски, сильно разбавляю его содовой.
— Как всегда умерен в своих удовольствиях, — слышу за спиной знакомый приятный женский голос.
Оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с очаровательной госпожой Адамс.
— Могу я вам что-нибудь предложить?
— Предложите мне то же, что и у вас. Я выполняю просьбу и замечаю:
— Не вижу вашего супруга…