Наизнанку
Шрифт:
— Пару волосин?! Да у меня их всего десять! В отличие от твоей Карины-шмарины, у меня на голове негусто. Вообще нигде не густо! Замухрышка-коротышка.
— Хватит, приди, пожалуйста, в себя. Выпей пока водички, — наливает в стакан воды и подает мне. — Успокойся. Посиди несколько минут здесь. Я узнаю, что там с Кариной и как это разрулить, а потом приду к тебе.
— Разрулить?! — не знаю, что со мной, но я не даю спокойно уйти Марку, просто хватаю его за руку. — Разве с ней сейчас не Дмитрий Александрович? Он прекрасно справится с ее идеально разбитым носом! — так и хотелось крикнуть, что он должен остаться со мной, а не кидаться к своей бывшей или скорее настоящей, благо вовремя себя остановила
— Марин, я быстро. Просто я не хочу, чтобы был скандал. Тебе же от этого будет только хуже, понимаешь, глупенькая? Ты можешь быть тысячу раз права, но по факту нос разбила ей ты. Я так понимаю свидетелей вашей драки нет, поэтому тут только твое слово и ее. А ты, как бы это грубо ни звучало, будешь виновата в глазах других. Какая-то малолетняя врачиха избила ни в чем невиновную девушку. Вот так и будет, понимаешь? Для начала мне нужно поговорить с ней и посмотреть работают ли наши камеры. Посиди тут, не выходи, пожалуйста.
Стоило только услышать звук закрываемой двери, как я в конец разрыдалась. Никогда мне не было так обидно. На меня напали, а он бросил меня ради нее! Несмотря на нескончаемый поток слез, я окончательно поняла одну вещь-вот она жирная точка. Природа уже громко намекает, что не стоило и начинать. Спасибо, что хотя бы далеко не зашли. Вытираю слезы, а они никак не хотят останавливаться. Ну ни в какую! Встаю с дивана, подхожу к раковине, включаю воду и начинаю умываться. Смотрю на себя в зеркало и понимаю простую вещь-Карина ведь права. Нет, я далеко не уродина, но рядом с Марком я действительно замухрышка, а сейчас-то и подавно. Как он вообще мог посмотреть в мою сторону? Нет, с такими как он действительно должны быть такие как Карина. Может и не Карина, но точно не я. Переключаю на холодную воду и обливаю себя ледяными каплями. Вот так уже, кажется, лучше. Да, определенно. Вытираю лицо бумажным полотенцем, чуть поправляю волосы и выхожу из сестринской. Я только сейчас понимаю, что это могли видеть пациенты. Хотя вроде бы никого рядом не было и на том спасибо. Итого мы имеем: часть этого позора видел собственно Марк и Дмитрий Александрович. Кажется, больше никого не было. Что ж, может и не все так плохо. Захожу в ординаторскую, снимаю с себя халат и начинаю собирать вещи. Все, что мне хочется это поскорее уйти и никого не видеть, но понимаю, что так нельзя и надо поставить точку в едва начавшемся абсурде. Сажусь на диван и прикрываю глаза.
— Я же просил не выходить из сестринской, — Господи, неужели после такого я еще и заснула?! С ума сойти.
— Если вы не знаете, Марк Михайлович, медсестры не любят посторонних. Более того, большинство из них не принимают ординаторов за врачей, поэтому здесь мне несколько комфортнее. Ну что, разрулил ситуевину?
— Я понимаю, что ты сейчас не в духе, но не надо себя так вести.
— Как?
— Вот так. Или тебя Карина бешенством заразила?
— А она еще и этим больна?! Черт, у меня точно есть от нее царапины, думаешь стоит делать уколы?
— Марин, — кладет руки мне на колени. Ну начинается. — Не надо себя так вести. Знаешь, иногда подраться полезно, выпустить пар и все такое.
— Что с твоей Кариной? — игнорирую его реплику я.
— Во-первых, она не моя. Во-вторых, жить будет, с ней сейчас Дима. Он давно мечтал ее трахнуть, может в этот раз повезет.
— Не повезет, — скидываю его руки и встаю с дивана. — Насколько мне известно, Дмитрий Александрович не обладает такими богатствами как ты.
— Марин, я не понимаю, чего ты так бесишься? Да, неприятно, но совсем не смертельно же. Я посмотрел по камере начало вашей потасовки. В общем, даже при большом желании, она не сможет ничего выдвинуть против тебя. Драку начала она, поэтому не волнуйся.
— А я
— Ой, бл*дь, чую сейчас пойдет поток нескончаемой херни.
— Очень хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова. Я не из тех девушек и женщин, которые будут бороться за мужчину. Мне это не надо. С самого утра мне на мозги накапала твоя, точнее не твоя, усатая мадам, а сейчас эта. И я не буду портить себе жизнь ради сомнительного удовольствия. Я надеюсь вам понятно, что с этой минуты мы заканчиваем то, что едва начали. Есть только Марк Михайлович и Марина Евгеньевна. Можно просто Марина, но никаких лап и прочего. Я не шучу. Больше вообще никаких шуток. Не надо ко мне лезть, забудь. Ой, забудьте. Оглянитесь вокруг, есть прекрасная Елена Константиновна, которая будет с радостью скрашивать ваш досуг. Все понятно?
— Конечно, понятно. ПМС?
— Да пошел ты, — беру сумку с курткой и иду к выходу.
— Марина! Да стой ты! — хватает меня за руку. — Ты же понимаешь, что я не могу контролировать всех своих бывших. А их у меня до хрена. Да, до хрена! И что теперь? Ну прости, что моя чокнутая бывшая напала на тебя. Что ты от меня сейчас хочешь? Чтобы я дал ей еще раз в нос или вцепился ей в волосы в отместку за тебя? Я всегда думал, что ты умнее других, но сейчас ведешь себя не лучше этой истерички. Тебе не кажется, что все это перебор?
— Не кажется. Завтра убедитесь, что между нами будет все ровно так, как и первого сентября. Можете подтрунивать надо мной сколько угодно, но надеюсь на вашу меру и порядочность. До свидания. И трогать меня больше нельзя, — скидываю его руку и выхожу из ординаторской.
Прохожу мимо поста, киваю медсестре в ответ на ее «до свидания» и не понимаю, как так могло случиться? Еще вчера я была такой счастливой, а сегодня все?!
Выхожу на улицу и иду к метро. Но вместо того, чтобы зайти в метро и ехать домой, я сажусь в автобус, и направляюсь в совершенно противоположную сторону. Куда я еду? К маме? Нет, без звонка не поеду. Беру телефон, набираю мамин номер и жду пока монотонные гудки сменятся на мамин голос.
— Але.
— Привет, мам.
— Не поверишь, Мариш, только тебя вспоминала. Кексы твои готовлю. А ты где, что за звук?
— Я в автобусе. Мам, а Влад дома?
— Нет еще, через полчаса где-то придет, а что?
— Я хотела к тебе приехать.
— Конечно, приезжай, посидим по-семейному. Поговорим, а то тебя дома-то и не поймать.
— Нет, я хотела только с тобой поговорить. Влад там лишний. Мам, а приезжай ко мне.
— Дочь, я не могу. Влад скоро вернется, а меня нет, ему это не понравится. Приезжай к нам, поговорим обо всем. Я тебя вкусненьким накормлю. Переночуешь в комфорте, а не на своем диване. Давай, дочь.
— Нет, мамочка. Давай, когда ты будешь одна. Я тебя люблю.
— Мариш, у тебя все хорошо?
— Все отлично. Все, мамуль, моя остановка. Пока.
Прокаталась до девяти вечера, но в итоге на каком-то автобусе все же добралась до дома. Вместо того, чтобы лечь спать, все обдумать и отдохнуть, я почему-то открываю шкаф и достаю давно забытую вещь: бумагу и мольберт. Пять лет. Ровно пят лет я не прикасалась ни к чему, и только проезжая очередную остановку, поняла, что безумно хочу рисовать. Так, что чешутся руки. Взяла все необходимое и начала рисовать. Очухалась только к двум ночи, понимая, что рисую я Марка. Дожили…. Ну и ладно, фотографии нет, так хоть будет его нарисованный портрет. Сумасшедшая, я его и так буду видеть каждый день. Портрет, блин, вздумалось рисовать. Дура! Кидаю на мольберт простынь и заваливаюсь на диван.