Наизнанку

Бэй Лиллиан

Прошло три года с момента нашего знакомства в Лионе. Я посмотрела на его глаза и старалась найти прежнего Славу. Того Славу, который безмятежно проводил свое лето в Лионе. Веселье, смех, вечеринки, гитара. Это все, что у меня ассоциировалось с ним на протяжении трех лет. Он остался в моей памяти лишь светлым лучом, соединяющим меня с моим прошлым.

Да. Прошло три года. И я была замужем за Арсением Андреевым.

Снова остановив свой взгляд на Славе, который старательно приводил аргументы в защиту своей стороны,

я поняла какие они разные. Арсений был бизнесменом до мозга костей. Темные мотивы, побудившие меня выйти замуж за него, были развеяны при одном взгляде на Славу.

Но в тот момент, когда империя «Высоких технологий» была готова отдать свои концы, я думала не о перспективе остаться одинокой и бедной девушкой. Я думала о том, что никогда не любила Арсения.

Возможно, кто-то посчитал бы меня корыстной стервой, но я себя считаю лишь несчастным человеком, погрязшем в пучине своей же лжи.

А потом он звонил. Приезжал. Мы были настоящими друзьями. Слава сказал, что мечтал увидеть меня снова. И был бесконечно счастлив.

Я тоже была счастлива. Он был мне глотком свежего воздуха, в моем маленьком лживом мирке.

Тогда, сидя в зале переговоров и обсуждая дальнейшую судьбу компании моего мужа, я уже знала, что ношу под сердцем ребенка.

Когда Арсений узнал о моих звонках Славе, он просто не выдержал. Мне казалось все разочарование, которое он испытал за последнее время, он вложил в свой удар по моему животу.

Кровотечение. Больница. Я не жилец. Без моего ребенка.

Я никогда ему не простила. И ушла с головой в себя.

Затем два года путешествий по Азии, Южной Америке. Я пыталась отыскать свой смысл, найти мотив, чтобы жить дальше.

Слава писал, приезжал. Он был почти всегда рядом, даже когда его не было.

Я боялась повернуть голову и посмотреть на спящего Славу. Он оказался моим миром, и тем смыслом, ради которого я хотела жить.

***

– Хочешь?

– Что?

– Малиновое варенье.

– Что? – удивилась я его словам. – Ты это только что придумал или у тебя в сумке припрятана баночка? – рассмеялась я.

– А тебе как больше нравиться?

– Как тебе.

Мы сходили с ума под одеялом нашей кровати в центре Триполи.

Он любил меня нежно. Ласково касался моей кожи и томно целовал в губы. В малиновые губы. Он все-таки достал из своей сумки варенье. Я была счастлива.

Была уже полночь, а мы собрались гулять. Я заглянула в свой чемодан, достала цветочную рубашку и джинсовую юбку. Вполне. Так как на улице ночью (даже в Греции) было прохладно, я натянула свои любимые колготки со звездочками и взяла теплый кардиган.

Немного туши, пудра, блеск для губ. Я готова!

– Слава, ты переоделся? – кричала я, стоя в ванной у зеркала.

– Еще минутку, - ответил он.

Я схватила

свою сумочку, и мы выпорхнули из номера.

Я обожаю ночной город. В любом конце света. Это ведь так по-другому, как город наизнанку. Фонари, освещали пустынную улицу Триполи.

Мы гуляли по набережной, сходили на аттракционы, сфотографировались у театра, любовались хризантемами в парке, вдыхали ночной воздух и кружили по маленьким улочкам.

– Устала? – спросил Слава, крепко обняв меня рукой.

– Немного. Хочу чая, - закапризничала я.

– Может горячего шоколада, как ты любишь?

– Нет. Я его пью, когда мне плохо.

– А когда счастлива, чай? – усмехнулся он.

– Даааа, - протянула я, и рассмеялась. – И когда с тобой. Ты у меня ассоциируешься со счастьем.

Слава поцеловал меня в лоб.

– Малыш, я сейчас растаю, - сказал он с долей сарказма.

Мы зашли в маленькое кафе, прямо на углу какой-то улицы. Удобно устроившись на диванчике у окна, мы заказали чай с десертом.

– Вот я ему душу изливаю, а он издевается, - с ноткой наигранной обиды сказала я.

– Ой. Ой. Ой. Сейчас расплачусь, - ответил он.

– Ну и заноза же ты, - сказала я и показала ему язык.

– Какой есть, - засмеялся он.

В кафе играла приятная классическая музыка. Я откинулась на спинку дивана и посмотрела на свою чашку.

– Слав, я хотела у тебя спросить кое о чем.

– Да. Я весь внимание, - сказал он, по-детски опершись подбородком на тыльную сторону рук.

– Я серьезно, Слава, - огрызнулась я.

– Ну, говори, - приняв серьезное выражение, сказал он.

– Перед нашим отъездом, я позвонила в ЦПК, и мне сказали, что он закрыт, - начала я.

Слава немного занервничал после моих слов. Но собравшись с мыслями, сказал:

– И, что ты хотела спросить?

– Ты не знаешь, что там произошло? Просто женщина, с которой я разговаривала по телефону, сказала мне, что было какое-то судебное разбирательство. Я думала, ты знаешь, что там произошло.

– Я не знаю, - спокойно сказал он.

Слава взял в руку чашку чая, сделал глоток. Я чувствовала некую наигранность его движений. Он что-то скрывал.

– Ты уверен, что ничего не хочешь мне сказать еще? – подозрительно косясь на него, спросила я.

– А что ты хочешь услышать? – задал он, как ему казалось «невинный вопрос».

– Не отвечай вопросом на вопрос, - меня бесила такая его привычка.

– Я же сказал, что ничего не знаю об этом деле, - повысив тон, повторил он.

Я видела, что он злился, и ему никак не хотелось продолжать этот разговор. Когда тема была ему неприятна, он всегда давал мне знать, что разговор окончен, и продолжение не следует. Так и сейчас, он своим поведением и жестами, говорил «Не продолжай! Я все сказал».