Накануне большой войны
Шрифт:
– Все это очень эмоционально, но не слишком конструктивно, – улыбнувшись, ответил Колчин. – Правление избиралось год назад на собрании акционеров, в котором и вы принимали участие.
– А что толку-то?! – заявил Тихонов. – Вы «продавили» своего кандидата на пост генерального директора, а также большинство своих людей в совете директоров.
– Что же тут удивительного, – парировал, улыбнувшись, Колчин, – ведь у вас десять процентов акций, а у нас сорок. На нашем месте вы бы поступили точно так же.
– А я что, свои акции на базаре, что ли, сп…дил?! Я их на аукционе за реальные
Колчин поморщился, агрессивный настрой этого акционера, известного в криминальных кругах под кличкой Тихон, не предвещал ничего хорошего. Похоже, его точка зрения и его агрессивность во многом отражали мнение остальных собравшихся владельцев «Сатойла».
– Вы поймите, мы живые деньги в это дело вложили, и нам реальная отдача нужна, – подал голос Сохадзе, толстый кавказец средних лет. – По итогам года даже дивидендов по акциям нет, так правление решило. Как так, они целый год работали – и дивидендов нет?!
Колчин взглянул на Сохадзе, затем на Лотковского, и тот поспешил заявить:
– Правление решило пересмотреть свои позиции по поводу выплаты дивидендов. По итогам года их выплатят, но они будут небольшими. Пока экономическая ситуация не позволяет фирме платить хорошие проценты по акциям. Конкретный размер суммы сейчас уточняется.
– О-о, вы слышали, – произнес возмущенно Сохадзе, обращаясь к остальным собравшимся. – Он все еще уточняет. Уже платить надо, а он уточняет, понимаешь!
– Хорошо, – произнес Колчин, – это действительно недоработка, которую надо устранить. Впредь правление должно гарантировать выплату дивидендов по акциям и заблаговременное уведомление всех акционеров о размере выплат. Но все же это пока единственная конструктивная критика, которую я услышал. Какие еще есть замечания по поводу работы правления компании?
Колчин скользнул взглядом по Тихонову, потом по Сохадзе, задержался на фигуре худощавого сморщенного пожилого мужчины в темных очках. Это и был Гаврилов, который за все это время не произнес ни слова. Наконец Колчин встретился взглядом с Потаповым.
Сергей был спокоен и сосредоточен. Поняв, что настал его черед вступить в разговор, он медленно подвинул к себе поближе папку с документами и, раскрыв ее, заговорил:
– Вы правы – давайте говорить конструктивно о том, что нас не устраивает. Начнем с инвестиций. Свои сорок процентов акций вы приобрели на практически закрытом аукционе, к которому никого из нас, использовав те или иные методы, не допустили. Правительство области пошло на эту сделку с вами умышленно, для того, чтобы привлечь в область крупного инвестора, каким считало нефтяную компанию «Тонеко». Но за прошедшее время в компанию не было сделано никаких инвестиций. По информации из областного правительства, вы до сих пор даже не полностью расплатились за купленный пакет акций. Теперь о рабочих местах. За полтора года, с тех пор, как вы стали владельцем «Сатойла», численность сотрудников сократилась на треть.
– Это естественно, – произнес Лотковский. – Мы избавляемся от ненужных кадров, чтобы улучшить и без того неблагоприятное финансовое состояние «Сатойла».
– За
– Видимо, здесь, из провинции, все видится очень просто: набурил скважин, расширил добычу, увеличил рабочие места, но эту нефть надо еще куда-то девать. Надо еще выяснить, где бурить, произвести расчеты, как транспортировать – здесь тоже свои проблемы – и куда, в конце концов, продавать.
– Кстати, о продажах, – перебил его Потапов, – об этом я хотел сказать отдельно. По соглашениям, заключенным между компаниями «Сатойл» и «Тонеко», последняя является зарубежным дилером «Сатойла». Именно она непосредственно продает нефть за рубеж.
– Думаю, что это здравая мысль, – иронично заметил Колчин, – ведь у нас больше опыта работы за границей, чем у местных бизнесменов.
– Возможно, – согласительно кивнул Потапов, – но опыт – дело наживное. Недоумение вызывает тот факт, что, по разным оценкам, до семидесяти процентов всех вырученных от продажи нефти средств не вернулись на счета «Сатойла». Куда они делись?
– Продажа нефти – не однодневный акт. Часть средств от выручки уже поступила на счета, остальные будут переведены несколько позже. Зарубежные потребители иногда тоже задерживают платежи, – нахмурившись, ответил Колчин.
– Возможно, что и так, – снова согласился Потапов. – Хотя, сдается мне, в данном случае вы клевещете на них. Но в любом случае – если иностранцы не платят «Тонеко», то это проблема самой «Тонеко». «Сатойл» страдать от этого не должен. Я думаю, дело здесь совсем в другом. Еще полгода назад до меня дошли слухи о том, что значительная часть средств от продажи нефти со счетов зарубежных фирм «Тонеко» была переведена в ряд фирм, расположенных в офшорных зонах. Уж не являются ли они именно теми деньгами, которые «Тонеко» должно «Сатойлу» за выкачанную нефть?..
– Я думаю, мы не будем на этом собрании терять время, обсуждая слухи, – довольно резко сказал Колчин, бросив короткий пристальный взгляд на Потапова.
Где-то в глубине души он чувствовал, что Потапов сказал еще не все, и с неким опасением в душе ожидал новой информации.
– Полгода назад, – продолжал Потапов, – это действительно были слухи, но в последнее время мне удалось получить ряд документов, подтверждающих их истинность.
Он взял в руки один из листков, лежащий в папке сверху:
– Например, копия платежки, подтверждающая перевод денег с одного из ваших заграничных филиалов на счет фирмы «Ламакс», зарегистрированной на Кипре. Сумма, которая была переведена этой фирме, составляет треть от всех долгов, которые имеет «Тонеко» перед «Сатойлом».
– Ну и что? – пожал плечами Колчин. – Мы регулярно переводим деньги в разные страны, в том числе и в офшорные зоны. При чем здесь «Сатойл»? Как вообще, по-вашему, можно выделить деньги от продажи нефти «Сатойла» от остальных, ведь нефть поставляют на Запад по единой трубе.